Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

— Подъем, ребята! Всем на выход!

Самолеты выкатили из ангаров. Моя машина стоит в дальнем конце летного ноля, рядом с самолетом унтер-офицера Грюнерта (Grunert). [7] Эрнст Грюнерт пропал без вести (погиб) 09.07.1943 г. на Восточном фронте. Он бродил около него и зевал.

— Кноке, если мы ввяжемся в бой, держитесь рядом со мной, что бы ни случилось, а то «спитфайр» наделает дырок в ваших штанах.

7.55. Я застегнул лямки парашюта, механик помог мне пристегнуться.

7.58. Я очень взволнован. Командир поднял руку. Люк закрыт. Контакт! Взревели двигатели. Мы медленно едем через поле. Спустя несколько минут эскадрилья уже в воздухе.

Рех сразу же поворачивает к морю. Видимость плохая, облака на уровне 150 метров. Через несколько секунд земля скрылась из виду. Горизонт едва различим. Я увеличил скорость, поскольку моя колымага отстает от остальных.

Мы направляемся на запад, держась низко над водой. Море спокойно. Нет никаких признаков кораблей или самолетов. Мы поддерживаем тишину в эфире. Слышен только монотонный гул двигателя.

Вдали смутно замаячила серая тень: побережье Англии. Мы пересекаем границу.

Рех несколько минут ведет нас вдоль железной дороги по направлению к Кентербери. Никакого движения. Люди, задрав головы, смотрят на нас, несомненно принимая за «спит-файры», поскольку туман мешает как следует нас разглядеть.

Неожиданно мы натолкнулись на огонь зениток слева. Трассирующие снаряды оранжевого цвета сливаются в линию, кажется, эти жемчужные ожерелья исчезают за нами в облаках.

Командир заложил вираж и спикировал к земле, я не заметил, какую цель он атакует. Мой ведущий тоже спикировал к земле, открыв огонь. Я разглядел, что он атакует позицию зенитной пушки, обложенной мешками с песком. Зенитные снаряды сверкнули прямо передо мной. Грюнерт зашел на вторую атаку. Я прицелился и проверил оружие. Огонь становился все плотнее, сверкая на сером фоне облаков.

Мне не удалось выйти на удобную огневую позицию, поскольку я мог потерять из виду Грюнерта. В любой момент «спитфайры» могли появиться из тумана и атаковать нас.

Эскадрилья выстроилась в прежнем порядке и направилась на восток, оставляя позади зарево пожаров. Я так ни разу и не выстрелил и чувствую себя полным идиотом. Правда, я был слишком взволнован, чтобы попасть в цель: мне нужно учиться сохранять спокойствие.

На севере, в Рамсгейте и Маргейте, находятся аэродромы, где базируются истребители. Мы не встретили ни «спитфайры», ни «харрикейны». Может быть, они на подходе? Я нахожусь в самом конце строя, а здесь сразу становится очень жарко. Особенно это касается новичков, если они волнуются так же, как и я, то…

9.14. Посадка в Остенде. Я доложил командиру.

— Так, что вы увидели? — спросил он. — Попали в кого-нибудь?

— Нет, господин Грюнерт.

— Почему?

— Я не стрелял совсем.

Рех засмеялся и сказал, похлопывая меня по плечу:

— Не расстраивайся, в следующий раз будь внимательнее. Рим тоже построили не сразу.

В 17.05 мы полетели на второе задание.

В этот раз никому из нас не представилась возможность открыть огонь. Мы долго кружили над морем между Фолькстоуном и Дувром. Томми не летают в такую плохую погоду, а погода над островами была ужасная.

Небо над Ла-Маншем последние два дня покрыто тяжелыми облаками. С обеих сторон не наблюдается никакой активности.

Сегодня мы можем организовать атаку аэродрома англичан недалеко от Рамсгейта. Из-за плохой видимости мы держимся на очень низкой высоте.

Мы поднялись в воздух на первую атаку в 7.15. Грюнерт и я решили поджечь баки с горючим. Ни одного самолета не видно. Мы атаковали снова и снова, расстреливая все, что движется. Зенитки ответили редким огнем, но это нам не очень мешало. Несколько резервуаров с горючим уже горело к тому времени, когда нам пришла пора возвращаться.

Мы вернулись для второй атаки в 10.00. На этот раз я выбрал позицию зенитки на западном конце взлетной полосы. Зашел на атаку с высоты всего лишь 3 метров. Томми упорно сопротивлялись. Ленты трассирующих снарядов проходили совсем близко от меня, я же попадал только в мешки с песком. Я снова попытался атаковать. Грюнерт ожесточенно палил по закамуфлированному ангару, в котором заметил «харрикейн». Моя третья атака оказалась удачной: я увидел, как очередь из моей 20-миллиметровой пушки прошла по зенитке. Первый стрелок свалился с сиденья.

В наушниках раздалось: «Спитфайры!» Шесть или восемь вражеских самолетов приближались к нам с севера. Не совсем ясно представляя, что делать, я держался за Грюнертом. Началась схватка, продлившаяся несколько минут. Мои товарищи предупреждали друг друга об атаках томми. Грюнерт приказал мне держаться рядом с ним.

Мы находимся на высоте всего лишь нескольких метров. Левое крыло моего самолета едва не задевало верхушки деревьев, когда я развернулся вслед за Грюнертом. Прямо лад головой мелькнул «спитфайр», затем показался еще один, оказавшись ненадолго под моим прицелом, и я открыл огонь. Тот сразу же нырнул в облака.

— Попал! — закричал кто-то, кажется, Баркхорн.

Вражеский самолет упал на другой стороне дамбы.

Эти мерзавцы могут совершать невероятные маневры: казалось, нет никакой возможности захватить их в прицел. Грюнерт несколько минут пытался попасть по двум самолетам, летящим вплотную друг к другу, но им удалось увильнуть, скрывшись в низких облаках.

Горючее на исходе — нора возвращаться домой. Красный предупредительный огонек мог в любой момент появиться на приборах. То же самое было и у других.

Рех повернул на восток.

Когда мы приземлились в Остенде, оказалось, что нет сержанта Обауера.

Томми прибыли с ответным визитом, «Бленхеймы» и «спитфайры» совершали налеты весь день.

Они появились на рассвете, в 4.00, когда мы готовили самолеты к взлету. Несколько «харрикейнов» на бреющем полете атаковали наш ремонтный ангар.

Наши самолеты поднялись на перехват. К сожалению, моя машина не может взлететь — из-за неисправности в механизме я не могу убрать правое шасси.

В 18.30 я наконец поднялся в воздух вместе с Баркхорном, Крупински и Грюнертом. «Бленхеймы» в сопровождении «спитфайров» обнаружены недалеко от Дюнкерка. Наши зенитчики уже открыли огонь по ним — без всякого эффекта конечно. Зенитчики всегда очень важничают, когда им предоставляется шанс беспрерывно палить в воздух. Они не любят, когда мы, летчики-истребители, говорим, что они никого не сбивают.

Мы поднялись на высоту 6000 метров. Небо совершенно чистое. Солнце с запада светит нам в глаза. Я заметил точку, показавшуюся мне вражеским самолетом, но это оказалось масляное пятно на стекле кабины. С базы поступил приказ двигаться в направлении Кале. Недалеко от нас замечены «бленхеймы». Чувствуя сильное возбуждение, я осматриваю небо.