Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

Я очень хотел вылететь в 6.00, но не смог получить разрешения до 8.30. Дождь моросит, не прекращаясь ни на минуту, но видимость лучше, чем вчера. Мне потребовалось почти три часа, чтобы долететь до Позена, где находится тренировочная база летчиков.

Здесь я снова долго ждал разрешения на взлет. Проклятый дождь! Все внутренние полеты запрещены по приказу метеорологов. Черт бы их побрал! Я надеялся встретиться с Лило сегодня.

Я направился к моему самолету. Учебные полеты запрещено проводить в непосредственной близости от летного поля. Семь или восемь маленьких тренировочных бипланов взлетали и садились по нескольку раз. Среди них было несколько «бюкеров».

Тут мне пришла в голову блестящая идея. Я сел в самолет, запустил двигатель и подрулил к взлетной полосе. Там один из курсантов торопливо записывал полетные данные.

Он махнул мне рукой, спросил мое имя. Конечно, он не мог узнать меня. Я сказал ему, что собираюсь всего лишь немного покружить и он может не записывать меня. Он заметил мои петлицы и, щелкнув каблуками, сказал: «Очень хорошо!» Я усмехнулся про себя, выруливая на взлетную полосу. Несколько раз взлетев и приземлившись, я помахал парню на контрольной машине. Следя за мной, он поднял зеленый флаг, давая разрешение на взлет.

Я летел низко, пока не скрылся за деревьями, оказавшись вне зоны видимости служб аэродрома. Затем я взял курс на Лодзь.

После того как я пролетел 100 километров, погода стала ужасной. Облака спустились высоты 30 метров. Видимость упала до опасного уровня, впереди была дождевая завеса. Я летел всего лишь на высоте нескольких метров, порывами ветра меня бросало из стороны в сторону. Пролетая над деревнями, я видел людей, которые, запрокинув головы, смотрели на меня. На их лицах было написано изумление.

Недалеко от Калиша я обнаружил железнодорожные пути между Бреслау и Лодзью. Видимость практически нулевая. Что бы ни случилось, я не должен терять из виду эти пути. Я вздрогнул при мысли о вынужденной посадке. Катастрофа была бы неизбежной, и меня отдали бы под трибунал. Лишение звания стало бы прекрасным свадебным подарком для лейтенанта Кноке.

Неожиданно я увидел горизонт впереди. Я вышел из зоны дождя, и тучи уже на высоте 1000 метров.

Через несколько минут я уже над Ширацем. После военных действий в Польше сюда вернулся мой отец и больше года работал начальником полиции. Лило тоже там, внизу.

Я пролетел над зданием полиции. Лило живет там вместе с моими родителями. Я поднялся выше и сделал два или три круга.

Люди вышли на улицы и смотрели на меня, чуть не свернув себе шеи. Дверь на балкон в квартире моих родителей открылась. Отец, мать и сестра вышли на балкон. За ними вышла Лило, размахивая белым платком.

Я сделал последний круг над домом, чуть не задев крышу, потом взял курс на Лодзь, где и приземлился.

Через полтора часа Лило была в моих объятиях. Когда я сказал ей, что мы сможем пожениться завтра, она не поверила своим ушам. Мои родители тоже были очень удивлены, поскольку я не сообщил им, что приезжаю.

Все формальности, необходимые для совершения бракосочетания, были быстро улажены утром.

В 17.00 Лило и я вышли из зала бракосочетаний мужем и женой. Наша комната в квартире похожа на цветочный магазин.

Мне больше нечего сказать об этом дне. Мы совершенно счастливы.

Я снова отправляюсь в полет на несколько долгих часов. Приземлялся только во Франкфурте и Шверине на дозаправку. Вернулся в расположение нашего звена в 17.00, где меня встретил горячий прием товарищей.

Незадолго до наступления темноты была объявлена тревога, и я взлетел на перехват «бленхеймов», замеченных около побережья. Нам не удалось их найти.

За последние два дня я почти забыл о войне.

Побережье Северного моря стало для меня почти родным.

Я совершил более 100 вылетов, включая сопровождение конвоев и вылеты но тревоге на перехват «бленхеймов» и «веллингтонов» над открытым морем в плохую погоду.

На западе боевые действия практически прекратились. Теперь томми редко появляются днем. У наших ночных истребителей работы больше, чем у нас. Сейчас спокойно даже над Ла-Маншем.

На востоке наши войска добились впечатляющих успехов. Передовые силы немецких войск достигли ворот Москвы. Но сейчас, с наступлением зимы, немецкое командование столкнулось с серьезными проблемами, которые невозможно было предусмотреть. То, что приходится переносить немецким солдатам, не поддается никакому описанию. Войска не привыкли к русской зиме, а их экипировка непригодна для действий в таких условиях. Принимаются срочные меры, чтобы как можно скорее выправить ситуацию.

Некоторые из моих старых товарищей по 52-й истребительной авиагруппе погибли за последние несколько месяцев, но они успели сбить много вражеских самолетов.

Я узнал, что Гюнтер Герхард разбился при взлете после того, как сбил 18 русских. Баркхорн и Ралл получили награды, уничтожив более 100 русских. Мне очень жаль, что я не мог остаться вместе с ними.

Осенью нас на несколько дней перевели на Балтику. Мы участвовали в маневрах с недавно укомплектованным линкором «Тирпиц». Я получил возможность несколько дней контролировать полеты истребителей с борта огромного боевого корабля.

С сентября мы разместились на новой авиабазе на аэродроме Джевер. Теперь и штаб нашей авиагруппы расположился здесь.

Острова в Северном море отрезаны от материка льдами. Кроме боевых операций, мы осуществляем экстренную связь между островами и материком. Мы доставляем почту и продукты, а в особых случаях перевозим штатских.

Командование авиацией на западном направлении объявило общую тревогу.

Часть флота, находящегося за пределами территориальных вод, в Бресте, включая линкоры «Принц Евгений» и «Гнайзенау», несколько крейсеров и эсминцев, должны пробиться в Ла-Манш и дальше в Норвегию. Ожидается, что англичане постараются воспрепятствовать нашему флоту выполнить свою задачу.

В Ла-Манше разворачиваются сейчас такие активные действия, как во время боев за Англию. В истребительных авиаотрядах у Ла-Манша поддерживается круглосуточная готовность.

Флот вышел с базы.

Погода — хуже не бывает. Летать небезопасно, как для англичан, так и для нас.

Вечером мы переместились на аэродром недалеко от побережья Голландии.

Туманное утро мешает нам взлететь, но к 10.00 видимость улучшилась. Мы сидим без дела часами, готовые к взлету. Мы должны быть готовы взлететь в течение минуты.