Ури Геллер - Эффект Геллера

На нашей третьей встрече Майк наконец-то приступил к делу.

«Я перебрасываю мяч в твою корзину, Ури, — сказал он в привычной легкой и дружеской манере разговора. — Теперь сам выбирай, что у тебя лучше получится и с чего бы ты хотел начать в первую очередь. Мы на тебя не нажимаем».

Если бы кто-нибудь из нас сумел записать «список заказов», который Майк мне предоставил, то он выглядел бы примерно так.

Если меня подвезут в удобное место к зданию советского посольства, то смогу ли я описать некоторые вещи, находящиеся внутри этого здания? Смогу ли определить, где расположен компьютерный центр в посольстве, и при необходимости стереть определенные компьютерные программы в этом центре? Смог бы «прочитать» секретный шифр кода? Смог бы назвать должность и звание людей, входящих и выходящих из здания посольства? Смог бы вычислить шпионскую сеть и их явки?

Мне показалось, что его особенно интересовал именно последний вопрос. Одним словом, это действительно было похоже на список и в нем еще было немало пунктов. Один из них показался мне совершенно утопичным.

«В определенные известные нам дни, — продолжал Майк, — ив некоторые другие дни, о которых мы не знаем, два советских дипломата садятся в самолет „Аэромексико“ с мешками дипломатической почты. Мешки прикованы к запястью этих специально обученных людей. Смог бы ты, — спросил он, — сказать, что в этих мешках — документы, компьютерные дискеты или еще что-то. В состоянии ли ты, используя свои возможности, как-то узнать содержимое этих бумаг?».

Я сказал ему, что это просто бред, бессмысленный и опасный. Мне показалось, что Майк не обиделся. Он только рассмеялся и перешел к следующему пункту. В состоянии ли я сбить с курса небольшой беспилотный самолет, управляемый дистанционно с земли? Я сказал, что это более подходяще для меня и это можно попробовать.

«Давай-ка, Ури, как-нибудь съездим на полигон и попробуем», — предложил он. Я на мгновение засомневался, серьезно ли это предложение. Как выяснилось позже, он и в самом деле говорил правду.

Затем он перешел ко второму списку, касавшемуся тех вещей, которые я мог бы сделать для него, используя скорее нормальные, чем паранормальные средства, и прежде всего свои контакты с президентом.

Но прежде, чем огласить этот список, он прочел мне еще одну краткую лекцию. Она посвящалась Мексике. Начал он с того, что Мексика хотя и демократическое государство, но не антикоммунистическое, как это, по его мнению, должно быть. Ее нейтральная позиция стала какой-то непонятной и раздражающей. Американское правительство все более обеспокоено советским присутствием в Мексике, в стране, находящейся совершенно в другом конце света от Советского Союза и не имеющей с ним практически никаких торговых отношений, в стране, которая, кстати, имеет со Штатами общую границу протяженностью свыше чем тысяча миль. Ну и вдобавок, Мексика находится прямо под боком у первого коммунистического государства Латинской Америки — Кубы. Майка не устраивало подобное положение дел, и он хотел, чтобы я что-нибудь сделал, чтобы его поправить.

«Ты должен стать настоящим другом президента, — сказал он, — говори с ним столько, сколько можешь. Пофилософствуй на эти темы, постарайся заставить его понять, что он ведет страну к тому, что она будет использоваться как база для разведывательных действий по отношению к Соединенным Штатам». Постепенно Майк стал высказываться более определенно. Жена президента поддерживает тесные дружеские контакты с одним человеком, и мы были бы заинтересованы в том, чтобы эта дружба поскорее закончилась. Он назвал имя человека, которого я знал как одного из многих, желавших поддерживать более тесные отношения с Манси. Он не был мексиканцем, у него была русская или по, крайней мере, славянская фамилия. Занимался он бизнесом, связанным с импортом и экспортом товаров, и приехал в Мексику откуда-то из Европы.

Затем Майк спросил меня, не мог бы я организовать ему приглашение на приемы в посольства социалистических стран. Если нет, то соглашусь ли я взять с собой одну девушку, с которой он меня познакомит, естественно, в том случае, если я сам буду получать приглашения.

Я ответил Майку, чтобы он сразу же исключил этот пункт. Можно было себе представить, какая реакция будет у Манси на мое появление с подружкой под руку на приеме, куда она специально для меня достает приглашение. Надо сказать, что такое предложение было не очень остроумным со стороны Майка.

Закончив перечисление заданий и попросив меня хорошенько обдумать все эти пункты, Майк вернулся к теме, которая явно представляла для него личный интерес, — парапсихология. Мне показалось, что он и в самом деле озабочен тем, что правительство не выработало никаких серьезных проектов для исследований в этой области, в то время как советские ученые, насколько известно, сейчас изучают эту проблему очень серьезно, как, впрочем, и все прошлые годы, начиная с того времени, когда только-только осела пыль после большевистской революции 1917 года. Он надеялся, что с моей помощью удастся выровнять этот явный дисбаланс, но опять же не вдавался в подробности.

За все это время мы ни разу не упомянули о какой-то возможной оплате за мои услуги. Майк знал, что я хорошо зарабатываю, и, возможно, догадывался (правильно догадывался), что я вряд ли откажусь сделать то, что в моих силах, чтобы помочь стране, столько сделавшей в прошлом, чтобы помочь моей работе.

«Какая у тебя американская виза? — спросил он в тот момент, когда я уже подумал, что наша беседа закончена. Надо сказать, он очень удачное выбрал время для этого вопроса. Может быть, он тоже телепат? Я заметил, что он уже не в первый раз угадывал то, что у меня было в мыслях. Как всякий гражданин Израиля, которому часто приходится бывать в Соединенных Штатах, я провел не одну ночь в американских консульствах по всему миру для того, чтобы получить очередную визу на въезд в США. Бессрочный штамп, разрешавший многократный въезд и выезд, означал бы для меня конец этим мучениям.

„Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, звони по этому номеру“, — сказал Майк, не дожидаясь моего ответа. Это был не его номер — я никогда не знал ни его телефона, ни даже его настоящего имени. Телефон принадлежал представителю американского посольства, которого я буду называть Томом Моррисом. Вскоре после нашей встречи я оказался в американском посольстве. Подойдя к охраннику — гвардейскому моряку, я сказал, что у меня назначена встреча с мистером Моррисом. Из-за спины охранника я увидел знакомую картину — огромную очередь желающих получить въездную визу США, широкой лентой опоясывавшую просторный зал консульского отдела. Я подумал, неужели действительно возможно, чтобы я больше никогда не стоял в этой толпе? К моему изумлению, я узнал в одном из тех, кто стоял в очереди, сына бывшего президента Эчеверриа, который так же, как и все простые смертные, был вынужден ждать своего часа. Я подумал: „Если ты больше не живешь в президентском дворце Мексики, значит, ты уже действительно никто“. Теперь я понял, почему Майк так стремился поскорее воспользоваться моей дружбой с семьей нынешнего президента. Ведь и его срок когда-нибудь кончится.