Ури Геллер - Эффект Геллера

В доме Тома Морриса, где я по-прежнему останавливался, когда приезжал в Мексику, зазвонил телефон. Это был Пепито.

«Не приезжай сегодня в Лос-Пинос, — начал он. — Случилась беда.» Отец, по его словам, очень сердит, даже разъярен. «Там написано что-то нехорошее обо всех нас в газете», — сказал Пепито.

Я пытался добиться от него подробностей, но он ничего не мог мне сказать, кроме того, что люди осуждающие говорят о его матери и обо мне. По его голосу я понял, что на сей раз дело действительно серьезное: сквозь его слова я снова услышал как бы вой сирены, предупреждающей об опасности. Теперь уже близкой. Вокруг меня начали разворачиваться события, которыми Пепито уже не может управлять. И телефонный звонок был лишь дружеским предупреждением. Надеяться на его помощь и поддержку здесь уже не приходилось.

Внезапно мне показалось, что все вокруг меня рушится и чтобы спастись, необходимо немедленно предпринимать самые решительные меры и не мешкая готовиться к отъезду. Моя бесценная карточка компании «Аэромексико» давала мне право не только на бесплатный полет в салоне первого класса, но и на то, чтобы в случае необходимости ссадить с рейса любого пассажира, если для меня уже не окажется места. Можно было на некоторое время задержать вылет самолета, даже если он находится на взлетной полосе. Я, разумется, раньше не прибегал к подобным вещам, но сейчас пришлось это сделать.

Том Моррис довез нас с Шипи до аэропорта. Если бы не дипломатический номер на его машине, уверен, что он бы закончил эту поездку в тюрьме — столько грубейших нарушений правил он сделал. Мы ехали на красный свет, не обращали внимания на улицы с односторонним движением, проезжали даже по тротуару. Полицейские беспомощно размахивали руками и ругали нас на чем свет стоит. Прохожие останавливались и долго провожали нас своими широко раскрытыми от ужаса и удивления глазами. Должно быть, даже по мексиканским стандартам все это было слишком необычно.

Так или иначе, с грехом пополам мы добрались до аэропорта. У нас даже не осталось времени, чтобы как следует поблагодарить Тома за все, что он для нас сделал. Наконец я с облегчением вздохнул и плюхнулся в кресло самолета, взявшего курс на Нью-Йорк.

Моя совершенно невероятная жизнь в Мексике началась с весьма неожиданного приказа жены президента. Я покидал страну столь же неожиданно, но теперь уже по рекомендации ее сына. Даже когда самолет уже набрал высоту, у меня в ушах все еще стояли его последние слова. Они звучали даже громче, чем ревущие двигатели авиалайнера, увозившего меня от опасности: «Мой тебе совет — уезжай из Мексики, и побыстрее».

В моей нью-йоркской квартире зазвонил телефон. Внизу меня ждал человек из американской таможни, который хотел со мной встретиться. Его удостоверение, по словам консьержки, было в полном порядке. Хотя это еще далеко не гарантия, кто знает, может быть, он кем-то подослан.

В Нью-Йорке любому поневоле приходится быть осторожным. Но я доверился мнению своей консьержки. Кроме того, хотя этот визит и был неожиданным, я догадывался о его возможной причине. Некоторое время назад я прилетел из Мексики, везя с собой дорогой кольт, тот самый, который подарил мне президент Лопес Портильо. Я уже несколько раз абсолютно открыто и легально провозил его в США и никогда не имел никаких проблем на таможне, предъявляя свои документы сотрудника мексиканской службы безопасности. Однако в последний раз таможенник отнес мой кольт куда-то на экспертизу, а затем, вернувшись после долгого отсутствия, объяснил, что пистолет временно останется у них. Якобы необходимо было что-то проверить в документах. О результатах этой проверки мне обещали сообщить позднее.

Пришедший ко мне агент таможни, которого я буду дальше называть Карлом, с виду и впрямь походил на таможенника, что подтверждал специальный знак отличия у него на куртке. Он принес с собой маленький пакет.

«Господин Геллер? — сказал он, когда я открыл ему дверь. — Я пришел, чтобы вернуть ваш пистолет по специальному решению министра юстиции США».

Каким образом министр юстиции был вовлечен в это дело? Было ли естественным то, что конфискованные вещи возвращались владельцу лично в руки — об этом я не имел понятия, как в равной степени и о том, действовал ли Карл по приказу или просто ему самому было интересно встретиться со мной? Как бы там ни было, я пригласил его зайти в квартиру, и мы очень приятно поболтали. Оказалось, что Карл очень интересуется телепатией. Уходя, он объяснил, как его можно найти, и попросил меня сразу же дать ему знать, если мне понадобится помощь любого рода.

И как это нередко случается, помощь мне понадобилась очень скоро. Моя мать жила в то время совсем одна в Израиле, и я хотел, чтобы она переехала ко мне в США, где я мог бы видеть ее гораздо чаще в перерывах между своими выступлениями и турне. Я не хотел становиться американцем или добиваться постоянного места жительства в этой стране. Просто это было не очень разумно с моей стороны устраиваться где бы то ни было на постоянное место жительства, так как я бесконечно путешествовал по всему свету, выполняя контрактные обязательства. Нью-Йорк был лишь одним из моих временных пристанищ — статус иностранца обязывал меня проводить в США не более шести месяцев в году, а если быть точным — 183 дня. Условие, которое я выполнял неукоснительно. И все же Нью-Йорк был тем местом, которое я посещал чаще всего, и поэтому мне хотелось, чтобы моя мать жила именно там.

Карл пообещал подумать, что можно будет сделать для этого. Через некоторое время он снова пришел ко мне, на этот раз не один, а с человеком, которого я буду называть Доном. Насколько я догадался, он работал в контрразведке Федерального бюро расследований.

Разговор у нас получился долгий и откровенный. Причем в основном говорил Дон. Он был очень увлечен всеми известными паранормальными явлениями, в особенности телепатией, и, естественно, захотел сам убедиться в моих возможностях. Мы сделали ряд совместных экспериментов с рисунками, и он радовался, как ребенок, обнаружив, что у него тоже кое-что получается, когда я внушал ему образ того или иного изображения.

«Слушай, — сказал я ему. — Если тебе понадобится моя помощь в чем-то, то я буду рад оказать тебе любую услугу». Я делал это предложение без всякого сомнения. ФБР — одно из самых уважаемых законоохранительных агентств в мире, и его репутация куда чище, чем у ЦРУ. Я был уверен в том, что они не станут просить меня о чем-то таком, что вошло бы в противоречие с моими собственными интересами и принципами. С ними можно было иметь дело.

Дон выглядел очень довольным, как будто еще до прихода ко мне надеялся, что я сделаю ему это предложение.