Эрнест Сетон-Томпсон - Моя жизнь

Багряно-красное солнце пряталось за горизонтом, заливая алой краской снежную поляну. На розовом востоке вставал золотой месяц. Не было видно конца тополевого леса с его светлыми стволами, словно мраморными колоннами. Этот лес, еще не тронутый топором поселенца, был так великолепен, что мне жаль было расставаться с ним и уезжать в Онтарио.

На протяжении трех миль дорога шла густым лесом. Когда я стал приближаться к опушке, мне послышалось, будто товарищи кричат что-то. Было уже поздно и совсем темно.

«Не ослышался ли я?».

Я откликнулся. Мой голос эхом пронесся по лесу. Я весь превратился в слух. И в ответ раздался заунывный, протяжный вой, еще, еще и еще…

«Да ведь это же волки. Наверное, собираются на охоту».

Я откликнулся, на этот раз уже по-волчьи. Когда донесся их ответный вой, я понял, что они приближаются с большой скоростью.

— Гм! Ведь ты, кажется, вышел на охоту, не так ли? — пробормотал я.

Вот скоро и конец леса. А звуки настойчиво неслись все ближе и ближе. Я остановился и подумал: «Ну что ж, если эта свора вздумает атаковать человека, вооруженного винтовкой Винчестера, пусть попробует!»

Я ждал, что будет.

Они подходили все ближе и ближе. Вот волки уже на самом краю леса. Нас разделяет расстояние не больше пятидесяти ярдов. И вдруг раздается глухое рычание. Еще и еще раз.

А потом все затихает.

Волки, наверное, увидели меня и ушли. Подождав еще немного, я продолжал свой путь.

Три дня спустя мне пришлось проходить по этим же местам. Судя по следам, здесь было тогда три волка.

На следующий день я прошел двадцать пять миль, все так же неудачно, как и раньше. На семнадцатый день я отправился в новом направлении, к болотистым местам, поросшим елями и лиственницами. По дороге я подстрелил зайца и трех куропаток. Когда я забрел далеко по болоту, я заметил следы четырех лосей. Но было уже темно, и я вернулся домой.

Что за чарующая сила скрыта в снежных следах! Сколько чудесных рассказов можно прочесть по этим говорящим отпечаткам! Есть что-то волшебное в мысли, что там, на другом конце этой вереницы точек, находится зверь, который оставил их здесь, и что завладеть им — это вопрос только времени. Запись каждого движения так безупречна, что невольно останавливаешься в изумлении.

Время шло, а олень еще не был убит. Я боялся, что пройдет охотничий сезон, прежде чем я исполню свою клятву. Поэтому я решил больше не возвращаться домой ежедневно на ночевку и таким образом сэкономить время.

Итак, уложив в сани провизию на три дня, я выехал на охоту вместе с Гордоном Райтом. По дороге мы заехали за Джимом Дуфом. Он подбросил в наши сани своих продуктов на три дня и сам подсел к нам.

Часа через два мы остановились в лесу у подножия песчаного холма. Этот холм весь зарос ельником и показался нам хорошим местом для лагеря. Мы принялись за работу. Вырубили лес на вершине холма и загородились щитками из срубленных веток от ветра. Вскоре Гордон покинул нас.

Мы с Джимом пообедали и отправились на место, где я видел следы лосей два дня назад. После долгих скитаний мы наконец пришли к тополевым зарослям, где были свежие следы.

Следы кружились, переплетались, шли то в одну, то в другую сторону. Разобраться в них оказалось невозможным. Промучившись часа три, мы наконец решили, что вряд ли лоси останутся на месте, которое мы исходили вдоль и поперек. Наш новый план был такой: обойти вокруг зарослей и найти следы, которые уводили отсюда, то есть те, которые лоси оставили за собой, покидая заросли.

Предстояло путешествие в две мили. До наступления сумерек нам не удалось закончить свой обход, мы обошли заросли с трех сторон, но следов не нашли.

Итак, мы отложили свои поиски до следующего дня и вернулись обратно в лагерь.

Спал я на полу. Около полуночи проснулся в бодром состоянии. Дуф не привык к условиям походной жизни. Он все сидел у костра и с нетерпением ждал наступления утра. А когда я проснулся, мы решили, что скоро будет светать, и принялись стряпать завтрак.

На рассвете, лишь только стали заметны следы, мы вышли из лагеря. Через полчаса мы нашли место, где лоси вышли из зарослей. Следы пересекали болотистые места. Лось в отличие от чернохвостого оленя не боится болот, хотя, по-видимому, знает разницу между болотом, заросшим ивняком, глубоким, но покрытым прочным льдом, и болотом с порослями березы, мелким, но с предательски топким дном.

Мы напали на совсем свежие следы и ступали все осторожнее, боясь, что снег заскрипит под ногами. Теперь уже не было сомнения, что мы близки к цели.

Вот раздался жалобный крик сойки. Где-то недалеко затрещал сучок. Неизвестность становилась все тягостнее. Ясно было, что кто-то движется впереди нас. Мы нашли отпечатки огромных копыт трех великанов-лосей, которые вскачь следовали друг за другом.

Не теряя надежды, мы побежали по этим следам. Нам приходилось делать два прыжка, чтобы покрыть расстояние между двумя отпечатками копыт.

Не прошло и нескольких минут, как мы услышали вдали — бэнг! бэнг! — два выстрела.

Мы остановились и посмотрели друг другу в глаза. Было до боли досадно даже подумать, что мы сами загнали лосей под пули других охотников. Судя по раскатистому выстрелу, это стреляли индейцы: ведь двухствольное ружье — обычное их оружие. Однако мы снова пустились бежать, утешая себя мыслью, что могли и ошибиться в своих предположениях.

Вдруг меня осенила мысль: может быть, услышав выстрел, лоси только отбежали в сторону, а потом снова побежали по своей тропе? Джим согласился со мной, и мы снова, насторожившись, продолжали свой путь.

Не прошло и двух минут, как я увидел в просеке зарослей, шагах в двухстах впереди себя, огромного краснобурого зверя: лось проламывал себе путь через кусты, устремившись прямо на нас.

Я упал в снег как подкошенный. Мой товарищ, хотя и не заметил ничего, последовал моему примеру.

Огромный бурый великан, грациозно огибая деревья, с быстротой рысака мчался через кусты прямо на нас. Голова вверх, рога загнуты назад, грива взъерошена — он олицетворял собой грозную силу.

Тысячи мыслей роились у меня в голове, когда я полз по снегу прямо на тропу лося. «Как бы не промахнуться, как бы не упустить зверя!» — все думал я.

Когда лось был уже на расстоянии сорока шагов от нас, я вскочил на ноги и закричал:

— Пора, Джим!

Бэнг, бэнг! — загремели наши ружья.

Зверь круто повернулся и помчался назад, проламывая себе путь через заросли леса.

У меня защемило сердце. Неужели он опять уйдет?

И вдруг — я не верил своим глазам — лось остановился как вкопанный на расстоянии каких-нибудь двадцати шагов от нас.

— О Сетон, не промахнись на этот раз! — услышал я умоляющий голос Джона.