Эрнест Сетон-Томпсон - Моя жизнь

— Нет.

— Фотографировали ли вы или же рисовали волков с натуры?

— Нет.

— Снимали ли когда-нибудь шкуру с волка?

— Нет.

— Видели ли вы когда-нибудь дикого волка на свободе?

— Нет.

— Тогда скажите мне, по какому праву вы обрушились на меня с такой жестокой критикой?

Берроус покраснел и сказал:

— Существуют общие биологические законы, которые применимы в равной мере ко всем животным.

— Мне хотелось бы вам сказать следующее: я стреляный воробей и мне ваша критика не страшна. Но что заставило вас так жестоко обрушиться на юного Лонга? Для него это трагедия, которая может быть чревата очень серьезными последствиями, и, если с ним что-нибудь случится, пеняйте на себя.

Джон Берроус был так взволнован, что на глазах у него появились слезы.

Одним из результатов этого разговора было появление в журнале «Атлантик Монсли» статьи Джона Берроуса, в которой говорилось:

«Некоторые из наших писателей-натуралистов сухи, слишком строго придерживаясь научной истины, другие сентиментальны, иные сенсационны, и только немногие из них действительно стоят на высоте. Мистер Сетон-Томпсон как художник и рассказчик просто великолепен».

Вскоре я получил приглашение от Джона Берроуса приехать к нему погостить в его усадьбу на берегу Гудзона. Там у нас наладились дружественные отношения. Я в свою очередь пригласил его к себе в имение «Кок-Коб» в штате Коннектикут.

Я встретил гостя на станции железной дороги и повез его на автомобиле дорогой, которая шла через лес — мой лес! Мне было приятно слышать его восклицания удивления и восторга.

Но когда я показал Джону Берроусу свою библиотеку, в которой насчитывалось около пяти тысяч книг, альбомы в двумястами фотографиями животных, мною снятых, музей с тысячью шкур различных млекопитающих и двумя тысячами птичьих шкурок, тысячу зарисовок зверей и птиц и, наконец, дневник — тридцать толстых томов, содержащих подробные описания моих путешествий и наблюдений за тридцать лет жизни, он был окончательно покорен.

Президент Теодор Рузвельт, услышав о моем столкновении с Джоном Берроусом, как-то сказал мне:

— Ведь никто не знает, на какой огромный фактический материал вы опираетесь в ваших рассказах. Вам необходимо опубликовать его.

Я сел за работу, и через четыре года вышла в свет моя научная работа «Жизнь северных зверей» в двух больших томах. За эту книгу мне была присуждена золотая «Медаль костра». Но книга была лишь провозвестником большого научного труда, который вышел в свет лишь десять лет спустя под заглавием «Жизнь диких зверей» в четырех больших томах.

На этот раз мне присуждена золотая медаль имени Берроуса и золотая медаль «Эллиот» Национального научного институа. Это высшая награда, которую можно получить за научный труд в Америке.

На Востоке Америки я достиг славы и богатства. Но зов Дикого Запада по-прежнему волновал мое сердце.

В 1930 году я переехал жить на западную окраину Америки — в Новую Мексику, где до сих пор живут первобытной жизнью индейцы, где Рио-Гранде прокладывает себе путь через Скалистые горы, стремясь выйти к морю.

Здесь, в своей вилле недалеко от Санта-Фе, я закончил писать эту книгу в 1940 году, когда мне исполнилось уже восемьдесят лет.

Много времени спустя я узнал, что это была чомга.

С тех пор как написаны эти строки, бедствия от комаров значительно уменьшились благодаря работе человека над осушением болот.

Американские иволги не имеют ничего общего с нашей золотисто-желтой лесной иволгой. Эти черные птицы напоминают скворцов.

Квели — народное название канадского кулика-бартралиса.

Уиллет — крупный серый кулик, обитающий в Северной Америке. Назван так по созвучию его песни: «пилин-уил-уил-лет».

Латинское название этой птички — зонотрихиа-альбиколлис.

Кинни-киник — смесь из сухих листьев и древесной коры, которую индейцы употребляют для курения.

Эти капканы не убивали, они только цепко схватывали животное за ноги.

Теодор Рузвельт занял пост президента США в 1901 году.

В русских изданиях название этой книги иногда переводилось «Животные, которых я знал». ( Примечание редакции ).