Теодор Гладков - И я ему не могу не верить…

Со злейшим врагом мира и человечества активно боролись мужественные и самоотверженные люди — антифашисты многих европейских стран. Свою работу, связанную со смертельным риском, они рассматривали как выполнение интернационального долга перед трудящимися всего мира, патриотического долга перед народом собственной страны. Так началось сотрудничество с видным венгерским ученым-картографом и убежденным антифашистом Шандором Радо, открывшим в Женеве частное картографическое агентство «Геопресс». На протяжении многих лет, вплоть до 1944 года, Радо-Дора передавал в Центр информацию о планах фашистского руководства.

Впоследствии, отдавая должное прозорливости руководителей советской разведки, Шандор Радо писал: «Из дальнейшей беседы с Урицким и Артузовым мне стало понятно, что в будущем они видят наибольшую угрозу со стороны нацистской Германии и фашистской Италии: оба государства усиленно перевооружаются, разжигают в народе дух реваншизма, ведут яростную милитаристскую и антикоммунистическую пропаганду. Возможно, что агрессивные державы в случае войны станут главными противниками Советского Союза. Поэтому необходимо внимательно следить за всеми их действиями на международной арене и заблаговременно раскрывать тайные планы фашистских правителей.

Моя задача как разведчика будет состоять именно в этом».

Артузов помнит одно из первых серьезных заданий, которое он получил на новой работе в том же 1935 году. Вечером его срочно вызвали в Кремль. Это произошло, когда он с минуты на минуту ждал прихода гостя — известного чтеца Владимира Яхонтова, старого своего друга. Артист хотел показать ему новую работу — программу по стихам Маяковского. Попросив домашних, чтобы извинились перед Яхонтовым и попросили его подождать, он быстро сбежал по лестнице, сел в машину, сказав шоферу:

— К Боровицким воротам.

Артузов знал, что в Кремле идет совещание командующих войсками военных округов. Но ведь там присутствует его начальник, комкор Урицкий, он располагает необходимыми материалами. Что же требуется от него? Возможно, Семену Петровичу необходима какая-нибудь справка? Нет, скорее всего речь пойдет о задании.

Когда Артузов вошел в большой кабинет, где проходило совещание, с докладом перед собравшимися выступал командующий бронетанковыми войсками страны. Сев на свободное место рядом с Урицким, Артузов стал внимательно слушать выступавшего., Командующий был молод, влюблен в свой род войск, потому говорил увлеченно, с удовольствием приводил тактико-технические данные танков, хвалил удачные конструкции.

Когда он закончил, секретарь ЦК задал вопрос:

— Какие вам известны танковые новинки на Западе или Востоке?

Командующий веско сказал:

— Я считаю, что наши танки — последнее слово техники и военной мысли.

— Понятно. А все же?

— Товарищ секретарь ЦК! Я не располагаю на этот счет необходимыми данными и не готов сейчас дать исчерпывающие объяснения.

— Честный ответ. Что ж, послушаем, что нам скажет Разведупр.

Поднялся с места Урицкий.

— У нас есть донесение из Берлина. Немцы создали новый средний танк. Известно наименование — «Т-3». Но тактико-технические данные танка пока не установлены.

Секретарь ЦК обратился к Артузову:

— В бытность работы товарища Артузова в НКВД я читал его донесение о проекте нового немецкого танка, видимо, этого самого «Т-3». Помнится, там сообщалось, что эта машина будет лучше нашего танка «БТ». Я не ошибаюсь?

Артузов встал, несколько удивленный, что секретарь ЦК помнит его давнее донесение.

— Нет, не ошибаетесь. В новом донесении речь идет именно об этой машине, уже запущенной в небольшую опытную серию.

Секретарь ЦК твердо сказал:

— Нам крайне важно иметь чертежи этого танка или хотя бы толковое описание его. И, разумеется, основные тактико-технические данные: вес, проходимость, мощность двигателя, тип горючего, толщину и качество брони, вооружение… Мы не имеем права отставать от капиталистических стран, в танках особенно. Будущая война — война моторов.

Урицкий осторожно заметил:

— Немцы умеют хранить свои секреты.

Секретарь ЦК повернулся в сторону Артузова, явно ожидая, что скажет корпусной комиссар. Артур Христианович это понял и быстро перебрал в памяти свои зарубежные связи, в том числе в нейтральных странах, прикидывая, кто может добыть сведения о танке. Хоть и пунктиром, но вырисовывалась тоненькая линия. Он встал и заявил, тщательно взвешивая каждое слово:

— Подтверждаю мнение комкора Урицкого, что немцы умеют хранить свои секреты. Но в принципе достать данные можно.

Секретарь ЦК задал новый вопрос:

— На каком же принципе базируется ваше утверждение?

— Под принципом я имел в виду продажность, свойственную капитализму. Все, что имеет капиталист, он в принципе согласен продать. Операцию по добыче данных о танке я построил бы именно на этом принципе, как на самом реальном, а потому и результативном.

— Так, может, ты и готовый танк привезешь?! — не удержался и бросил с места командарм I ранга Иероним Уборевич. По рядам прокатился легкий смешок. Видимо, многие из присутствующих восприняли заявление Артузова как совершенно утопическое. Артузов, однако, и бровью не повел. Ответил невозмутимо:

— Разум — титан, если поможет, да немного денег в твердой валюте, если Наркомфин отпустит, да немножко везенья… Тогда и танк можно предоставить в распоряжение наших исследователей.

Секретарь ЦК пристально посмотрел на Артузова и негромко, но внушительно произнес:

— Уверенность товарища Артузова дает нам основания поручить Разведупру добыть необходимые сведения о танке. Конкретную ответственность, полагаю, следует возложить на него же. Другие предложения имеются? Нет? Значит, принято единогласно. И учтите, товарищ Артузов, комкор Урицкий действительно прав, немецкие генералы умеют оберегать свои танки.

…Когда Артузов вернулся домой, близкие уже давно спали. Только за стаканом остывшего чая с книгой в руках его поджидал Владимир Яхонтов. Словно ничего особенного не произошло, оторвавшись от книги, он спросил деловито:

— Так будешь Маяковского слушать?

— Буду, обязательно буду, — ответил Артузов, — вот только чайник подогрею.

И он зажег конфорку…

Через два месяца после совещания в Кремле немецкий танк модели «Т-3» стоял на советском танковом полигоне. Артузов имел полное моральное право гордиться тем, как быстро выполнено его задание. Но новые дела скоро завладели его мыслями. Однако через некоторое время ему напомнили о танке.

Однажды на прием к Артузову явился видный военный инженер. Долго осматривался, потом пригладил волосы. Артузов вытащил карманные часы, глянул мельком на циферблат. Военинженер правильно понял этот жест как намек, что пора и начать разговор.