Андрей Алдан-Семенов - Семенов-Тян-Шанский

За двухдневное пребывание в Омске Семенов не успел ознакомиться ни с городом, ни с местными общественными деятелями. Но одна встреча обрадовала его.

К Петру Петровичу явился молодой казачий хорунжий Григорий Потанин. Он недавно закончил омский кадетский корпус, увлекался наукой, особенно географией и этнографией.

Григорий был сыном казачьего есаула Николая Потанина, уроженца станицы под Петропавловском. Есаул Потанин пользовался большой популярностью как путешественник и составитель маршрутных карт области Сибирских киргизов. По заданиям омского генерал-губернатора Николай Потанин доходил до реки Чу, дважды побывал в Кокандском ханстве, пристально наблюдая жизнь киргизов, составляя глазомерные маршруты и карты. Материалами, собранными есаулом Потаниным, пользовался Александр Гумбольдт, создавая свою книгу о Центральной Азии.

Отец оставил сыну в наследство только любовь к науке, к познанию земли и людей. В свободное время Григорий рылся в омских архивах, извлекая из них драгоценные материалы по истории Сибири и военных казачьих поселений.

Молодой Потанин участвовал в походе казачьего отряда, занявшего Заилийский край. На его глазах полковник Перемышльский поднимал русский флаг в цветущей алма-атинской долине, а сам Григорий строил первые домики крепости Верного. Потанин жил в Семипалатинске, бывал в Копале, в горах Семиреченского Алатау.

Петр Петрович с жадностью слушал рассказы молодого хорунжего, выспрашивал подробности, интересовался всем, что видел тот в Копале, в Верном, в Заилийском и Семиреченском Алатау. К сожалению, Григорию не хватало знаний, и многие вопросы Семенова оставались без ответа.

— Чтобы стать исследователем-натуралистом, вам надо учиться, — посоветовал Петр Петрович.

Григорий криво усмехнулся.

— Я получаю девяносто целковых в год. Жалованья хватает лишь на хлеб и махорку. Мечтаю об университете, но не имею монет, чтобы доехать до столицы.

— Я помогу вам! — воскликнул Петр Петрович. — Одолжу денег на учение, устрою в университет.

— Я очень признателен, но меня может не отпустить генерал-губернатор.

— Переговорю с Гасфортом. Убежден, он отпустит вас.

Лишь через год Петру Петровичу удалось исполнить свои обещания. Пока же он распрощался с Потаниным как с хорошим другом.

Провожая Петра Петровича, Потанин рассказал ему о своем товарище по кадетскому корпусу, о друге детства, молодом корнете, сыне киргизского султана Чокане Валиханове.

— Жаль, что вы не застали Чокана. Он сейчас в Семиречье. Это удивительно одаренный юноша. Удивительно, — повторил Потанин. — Никто в крае лучше Чокана не знает истории Востока. Если встретитесь с ним в Семиречье, он может быть полезным для вас…

Снова замелькали сибирские пейзажи.

Березовые колки Барабинской степи сменялись озерами, ковыльные гривы травянистыми болотами. Озера без стока, но с вкусной чистой водой и желтыми песками на дне привлекли внимание Семенова; ведь географы были убеждены, что всякое озеро, не имеющее стока, превращается в соленое. Семенов вылезал из тарантаса, проверял на вкус воду, осматривал берега. И думал: «Этот вопрос мог быть разрешен только внимательным и притом сравнительным изучением пресноводных озер Барабинской степи и соленых Киргизской».

На третий день перед ним возникла величественная пойма Оби. Ленточный бор на берегу резко оттенял степные дали и был как бы форпостом сибирской тайги.

Переправа через Обь продолжалась весь день. Паром долго тянули бечевой вверх по реке, иначе могучее течение снесло бы его далеко от места высадки. На середине Оби Семенова застигла гроза. Синие молнии, дикий грохот, проливной дождь и ревущая под грозою река не пугали сибиряков. Паромщики посмеивались, поругивались, но при особенно сильных раскатах грома все же крестились.

Трижды пришлось Петру Петровичу переправляться через одну из величайших рек земли. Третий раз Обь появилась перед ним у Барнаула. На спуске к барнаульской переправе он с радостью записал: «Встретил роскошные азиатские растительные формы: астрагал, солонечник и душистую желтую лилию».

В Барнауле он задержался на двенадцать дней. Время ушло на знакомство с заводами, геологическими, палеонтологическими, археологическими коллекциями Алтайского горного округа, на покупку дорожного снаряжения.

Петр Петрович сошелся со многими горными инженерами — Полетикой, Самойловым, Давидовичем-Машинским. Начальник горного округа Андрей Родионович Гернгросс принял его радушно. Узнав, что Семенов решил побывать на рудниках Алтая, Гернгросс написал управляющему Змеиногорскими рудниками, чтобы он помог путешественнику. А сам подарил Семенову походную палатку.

— Необходимейшая вещь и на Алтае и на Тянь-Шане. Не раз обо мне вспомните, — шутил Гернгросс, когда подарок укладывали в тарантас.

20 июня Петр Петрович увидел в синей дали Алтайские горы.

— Сопки дымятся, — сказал ямщик, показывая кнутовищем на отдельные вершины: их местные казаки называли Вострухой, Речихой и Игнатихой.

Ф. П. Врангель.

В. И. Даль.

Здание, в котором помещалось Русское географическое общество.

А. Гумбольдт.

Над вершинами курились тонкие белые облака. Издали горы напоминали действующие вулканы. Тарантас катился по цветущей долине. Черемуха пронизывала воздух ароматом опавших лепестков, горные склоны светились зеленым блеском берез. С неба струился звон жаворонка — стояло свежее алтайское утро: «Гигантские травы были так высоки, что всадник на лошади, едущий по узкой тропинке, утопал в них до пояса. Утренняя роса была так обильна, что падала с трав на меня дождем. Масса гигантских растений была оживлена разнообразными и отчасти яркими красками роскошных цветов…»

Сорок дней провел Семенов в долинах и горах Алтая. Он побывал на всех рудниках Змеиногорской группы и на всех — расположенных по Ульбе и Убе. Самые разные стороны жизни казаков и староверов-поселенцев, вся алтайская природа интересовали молодого путешественника.

Его интересует, как осваивались на Алтае первые поселенцы. «Природа, богатая водой и строительными материалами, не препятствовала расселению всюду и поощряла развитие сельского хуторского хозяйства, но, несмотря на это, переселенцы, которые начали водворяться в Алтае с начала второй четверти восемнадцатого века, располагались довольно крупными селениями».