Андрей Алдан-Семенов - Семенов-Тян-Шанский

— Вот я опять остаюсь наедине с собою, — грустно сказал инженер. — Хорошо мне было с вами, Петр Петрович. От всей души желаю, чтобы генерал-губернатор разрешил вам ехать в новое путешествие и как можно скорее. Кстати, почему бы вам не прихватить в сотоварищи художника?

— Кто же согласится в далекое путешествие на Тянь-Шань?

— У меня есть на примете. Преподаватель рисования в томской гимназии. Кошаров. Павел Михайлович. Хотите, я напишу ему? Да и вы черкните несколько слов.

Совет инженера Самойлова пришелся по душе. Петр Петрович написал пригласительное письмо художнику Кошарову и выехал в Омск.

Ему не пришлось разыскивать Валиханова. Чокан явился сам. Он оказался совсем юным киргизом в мундире русского офицера. Тусклое золото эполетов отсвечивало на худых плечах, черные волосы падали на лоб, в узких глазах таилась проницательная степная наблюдательность.

Чокан Валиханов был правнуком киргизского хана Аблая, отдаленным потомком Чингисхана. Его дед — киргизский хан Вали принял русское подданство. Александр Первый с большим сочувствием относился к хану Вали. По приказу царя в Киргизской степи для хана был построен каменный дом. В нем-то и родился Мухаммед-Ханафия-Чокан Чингисович Валиханов.

Чокан вместе с Григорием Потаниным окончил Омский кадетский корпус, отлично говорил на немецком и французском языках, усердно изучал историю Средней Азии и Китайской империи. «Чокан все более и более углублялся в историю Востока: какие-то загадочные отношения в этой истории киргизского племени, среди которого являлись имена древних народов усуней, киреев, найманов в качестве имен поколений, заставляли его задумываться и, может быть, мечтать сделать разоблачения в древней истории Востока посредством данных, которые представляют народные предания и остатки старины киргизского народа», — писал о своем друге Григорий Потанин.

Чокан пригласил Семенова в гости.

Жил он в маленьком домике на окраине Омска. Комнаты украшали узбекские ковры, полы застилали киргизские кошмы. Петра Петровича заинтересовали старинные книги, китайские рукописные карты, геологическая коллекция, собранные молодым офицером. Чокан с гордостью показывал свои драгоценности:

— Это камень «джад». По киргизским поверьям вызывает дождь. А это «ослиный камень», спасающий от дурного глаза. А вот александрит, дающий силы его обладателю. Александритом назван в честь Александра Македонского.

С большим интересом слушал Петр Петрович рассказы Чокана и по истории Востока. Чокан особенно интересовался историей племен усуней и дулатов. Древние рукописи говорили, что именно из этих племен возник киргизский народ. Пристальное внимание Чокана привлекала Кашгария, или Восточный Туркестан, — страна с древней самостоятельной культурой, совершенно неизвестной науке. Жестокие и мрачные правители Кашгарии закрыли все границы для европейских ученых. Никто, под угрозой смерти, не мог проникнуть в Кашгар.

Чокан познакомил Петра Петровича с редкими документами о путях в неведомую Кашгарию, разысканные им в омском архиве. Тут были описания путешествий Бурнашева и Поспелова в Ташкент, путевые записки натуралиста Шренка, «Описание Аральского моря», составленное Макшеевым.

— Изучаю все, что относится к Кашгарии. По путевым маршрутам купцов и всевозможных чиновников имею представление о различных дорогах, ведущих в эту страну, — говорил Чокан. — Путь из Сибири в Кашгарию пролегает через кокчетавские и акмолинские степи, по солончакам Бек-Пак-Далы, в бесснежных горах Каратау, сквозь камышовые заросли Чу. Путь идет через Ташкент, Коканд и Маргелан. По этому пути купцы везут в Кашгарию цветной плис и коленкоры, чугун и железо…

Семенов, слушая Чокана, думал: «Десяток таких энтузиастов, и наука будет знать Среднюю Азию, как знает Европу…»

Он вспомнил об Адольфе Шлагинтвейте, решившем из Индии проникнуть в Кашгарию. Рассказал о нем Чокану.

— Один! — воскликнул Чокан. — Скажу откровенно: боюсь за его судьбу. Шлагинтвейт может стать жертвой подозрительности кашгарских владык.

Петр Петрович испытующе оглядел Валиханова. Вот кто бы мог проникнуть в Кашгарию. Никакой европеец не сумеет выдать себя за азиатского жителя. И никто так не подготовлен к кашгарскому путешествию, как этот юноша.

Охваченный своей идеей, Петр Петрович спросил:

— Вы могли бы отправиться в Кашгарию? Вы знаете язык, вы — местный житель. В киргизской одежде, с торговым караваном, купцом, или слугою, или же проводником, вам бы удалось проникнуть в эту страну. Никто в Кашгаре не заподозрит вас. А цель путешествия — описать историю, жизнь, природу этой неизвестной страны. Если согласитесь, я берусь устроить ваше путешествие.

— Я готов отправиться в Кашгар в любое время, — ответил Валиханов. — Если вы добьетесь согласия генерал-губернатора, буду признателен и благодарен.

Петр Петрович хотел повидать Григория Потанина, но тот уехал в степь. Тогда Семенов отправился с визитом к Гасфорту. Генерал-губернатор принял путешественника чрезвычайно приветливо. Со своей осторожной улыбкой, подергивая дымчатые бакенбарды, Гасфорт расспрашивал Семенова о его впечатлениях. Гасфорт уже понял, что «моя оценка его деятельности во вверенном ему крае будет не только совершенно беспристрастной, но и достаточно компетентной», — писал Петр Петрович.

— Я не сомневаюсь, что занятый вашим превосходительством Заилийский край, хорошо обеспеченный мирной русской колонизацией, сделается одним из перлов русских владений в Азии, — говорил он генерал-губернатору.

Гасфорт согласно наклонил голову, прищурил кофейные глаза.

— Заилийский край обширен и сказочно богат, — продолжал Петр Петрович. — И совершенно ненормально, что мы держим государственную границу не впереди такого огромного пространства, а сзади него. Граница империи все еще находится на старой линии казачьих форпостов от устья Урала и вверх по его течению. От Петропавловска граница проходит по Иртышу на Омск и дальше — к озеру Зайсан. Согласитесь, ваше превосходительство, что трудно управлять громаднейшим краем, не имея твердых границ…

Кофейные глаза Гасфорта заблестели сухо и стеклянно. Он еще ниже склонил длинную голову.

— Мне представляется совершенно необходимым перенести нашу государственную границу с длинной уральско-иртышской линии на короткую. Новой пограничной линией можно было бы соединить поселение Верное у Заилийского Алатау с форпостом Перовским на Сыр-Дарье…

Гасфорт пошевелил эполетами, бледная усмешка скользнула по тонким губам. Семенов понял: его соображения по переносу границы нравятся генерал-губернатору.