Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»

– Кто снижается со стороны перевала на Аян, отверните вправо! – советую по УКВ.

Никаких эмоций. Резко отдаю от себя штурвал и ныряем в облака в тот самый момент, когда желтое брюхо, с черными масляными подтеками проносится над нами буквально в тридцати метрах.

– Смотри какая точность полетов в горах без радиосредств! – восхищается Валерий Павлович.

– Да уж точнее некуда! – подтверждаю я, ругая слепого разгильдяя, выбираясь из облаков.

Занимаем эшелон 3500 метров и лавируем между шапками облаков. Между тем подошло время снижения, начали прослушивать Нелькан по УКВ, как из-под земли. Диск винта рубил лохматые клочья облаков. Внезапно наступившая темнота и холод перенасыщенной влагой массы действовали на организм удручающе. На высоте 3200 метров винт изменил и звук, и обороты. Задрожали расчалки, затрясся весь фюзеляж. Лопасти не вкручивались в воздух, а молотили что-то твердое.

Перевожу винт на малый шаг, затем на большой, глыбы льда бьют по фонарю кабины, да так, что невольно головы прижимаем чуть ли не к штурвалу. Самолет обледеневал быстро и страшно. Расчалки трепыхались, словно крылья жаворонка, готовые лопнуть в любой момент. Крылья покрылись слоем толстого шершавого льда. Обстановка становилась угрожающей.

– Отбивай лед с расчалок, – приказываю второму пилоту Саше Рудичу.

– Как? – спрашивает.

– Вот так! – беру струбцину, открываю форточку и бью по расчалкам.

Лед, словно куча кирпичей, обрушивается на фюзеляж. После удара палкой по расчалкам тряска стихает, но на миг. Винт перевожу с малого шага на большой через каждые 10-15 секунд. Хочется быстрее вырваться из тисков обледенения, но как? Увеличить скорость снижения – лопнут расчалки, не выдержав нагрузки, и могут сложиться крылья. Увеличить вертикально снижение нельзя из-за близости высоких гор. На высоте 1800 метров потекли струйки воды по фонарю кабины, сразу посветлело, вибрация фюзеляжа прекратилась, самолет вынырнул из преисподней.

Зимнее утро. Морозец – под 56°. Со вторым пилотом Юрой Климовым топаем по хрустящему снежку реки Мая на островной аэродром из поселка Нелькан. Мысленно перебираем причины недавней неудачи, которая, как всегда в здешних местах, непредвиденна: и земля, и небо тут с сюрпризами. Когда приземлились на узкую речную протоку, я, чтобы выиграть время, стал разворачивать «Аннушку» с ходу, на скорости, в обратном направлении – взлет и посадка тут производились только в одну сторону из-за крутых скал да низко висящих проводов. В общем, унесло самолет в глубокий снег с кустарником. Ну а пока возились с Юрой, пока сумели вырулить – стемнело. Заночевать никак не можем – нет подогрева. Взлетать тоже нельзя – запрещено ночью в горах летать. Но не околевать же. Судили-рядили и решили рискнуть – поднялись в воздух с включенными фарами курсом на Нелькан. Минут через сорок приземляемся, заправляемся, сдаем документацию и направляемся в поселок.

На улице темным-темно. Возле пилотской громыхает, прогреваясь, вездеход начальника узла связи Белова. Завидев нас как-то странно переспрашивает: это, мол, действительно вы? А кто же еще, отвечаю удивленно. В ответ слышу совсем уж непонятное: будто пришло сообщение, что мы потерпели катастрофу, старейший пилот Ефим Дементьев наладил поиск, а сам, кажется, запил горькую. Бегу в пилотскую. Ефим Семенович с минуту ошалело смотрит, потом бросается обнимать и чехвостить за нанесенное потрясение и из-за этого сильное опьянение. Оказалось, связист видел в темноте низко летящий самолет. По его убеждению, тот врезался в сопку. Ефим же, прослышав об этом, тут же снарядил людей на поиск, не забыв притащить сюда и ящик водки к поминкам.

Вообще-то, Дементьева в Нелькан прислал командир Объединенного авиаотряда в Николаевске-на-Амуре Самсонов. Так сказать, с деликатной миссией. Случилось, что там одной из машин, что называется, обломали крылья. А здесь тракторист по прозвищу Верхогляд, наоборот, ухитрился покорежить самолет, оставив плоскости в целости и сохранности. И надо было эти крылья перебросить воздухом в Николаевск. Дело поручили Ефиму. Техники Юферов и Хижий просверлили четыре отверстия с левой стороны фюзеляжа АН-2, привязали к ней крыло, да так, что напрочь замуровали входную дверь. Попасть в самолет можно было только через верхний люк. Впрочем, это не смутило Дементьева. Он мужественно дожидался погоды над перевалом Джугджур. Приговаривал: завтра полечу. Ну а если оторвет крыло, не поминайте лихом, друзья, старого лысого деда,

В тот же день и нам с Юрой выпало необычное задание: доставить в аэропорт лодку-казанку с косы. Двое совхозных работников уверяли нас: войдет она в салон. Правда я хорошо помнил похожий случай в заливе Счастья в бытность вторым пилотом, когда мы с Валентином Комаровым так и не смогли загрузить злосчастную посудину в АН-2.

Парторг Кочкин предложил снять грузовую дверь и лодка войдет. Верно, чуть ли не вся вошла. Только носовая часть, словно вороний клюв, высовывалась из дверного проема. Пассажиры в лодке, больше некуда притулиться. Мы с Юрой на взлет. Бежим помаленьку. А к моменту отрыва самолет вдруг как потащит влево! Прямехонько к обрывистому берегу реки Май. Справа частокол высоченных сосен. Из последних сил тащим вибрирующий, прыгающий в руках штурвал. Наконец у самого кривуна реки вырываем самолет из снега, но крен уменьшить не удается. Машина лететь не хочет. Ее опрокидывает на левый борт, стабилизатор так трясет – того и гляди отвалится. Нос лодки, как непредусмотренный тормозной щиток, вот-вот завалит нас на спину. Перед глазами – жуткая картина катастрофы двух летчиков-истребителей МИГ-15 в Охотске, у которого после отрыва от земли самопроизвольно выпустился один тормозной щиток. Самолет так резко кинуло на спину, что экипаж просто ничего не успел предпринять. Нас спасает то, что мы болтаемся на черепашьей скорости – 140 км/час. И ни одного толкового места, куда можно сесть и выбросить дьявольскую посудину. Боремся за каждый метр высоты. Ощущение такое, будто подъемной силы вообще нет. Как только в небе держимся! А тут еще кошмар от завихрений, образованных воздушным потоком, отраженным «клювом» лодки. Все это гудит, лезет в глаза. Ну, думаю, если лопнут веревки, которыми прикреплена посудина, пассажирам Кочкину и Семенову придется пилотировать лодку самостоятельно, без нашей помощи. Хотя шанс выжить имеется – если свалятся на густой ельник под нами. Ну, а коли угодят в промоину – вон их сколько, тогда точно утонут. Наконец из-за верхушек деревьев мелькает долгожданный аэродром. Садимся с ходу, чего уж там после 25 минут кошмара.

Хотел обсудить детали полета с Дементьевым, но его и след простыл. Узнал, что, как и мы, слетал он в Николаевск-на-Амуре успешно. Вот только на первом разборе со всей серьезностью заявил начальству: если его даже трижды расстреляют или несколько раз повесят – все равно «с пятым крылом» больше не полетит. Потому что над Джугджуром чуть было не потерял все пять крыльев и себя в придачу.