Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»

Вот где моя ошибка! Она была заложена в декабре прошлого года, когда мы первый раз производили тут посадку. Из-за лимита времени не стали укатывать площадку и даже разворачиваться, а просто после посадки остановились, высадили по-быстрому охотников и с курса взлетели. Благо – в этом месте река прямая и довольно много места для взлета. Под воздействием солнца лыжные следы вытаяли, превратились в глубокие ледяные желоба, потому мы из них и не могли теперь выскочить ни влево, ни вправо, а тормозные решетки не доставали до дна желобов и были неэффективны.

Так и неслись мы навстречу своей погибели. Метров за сто до воды наша ледовая трасса заканчивалась – значит, повезло. Природа оставила шанс для непутевого экипажа, поленившегося укатать своевременно для себя площадку.

– Вот тебе и ясный тихий день! – захохотал Юра Климов, второй пилот.

– Ничего, – в тон ответил я, – охотники рядом, прибегут, вытащат.

Пока шутками успокаивали себя, самолет слетел со следов в снег, просел и начал останавливаться. Не давая ему совсем встать, убрали закрылки и на полной мощности двигателя, с трудом развернулись на 180°, поползли к палатке охотников. Кругов шесть описал самолет по реке, пока не начал скользить более или менее свободно. Только тогда, взломав снизу ледовые желоба стойками лыж, мы подрулили к палатке. Минут двадцать ушло на все выкрутасы.

Выпрыгнув из самолета, мы выше колен оказались в снегу, а ноги почувствовали ледяную воду. Вылетая рейсом оделись мы по-летнему: в пальто и ботиночки – еще одно свидетельство пренебрежительного отношения к суровому северному краю. В дебри-то мы не думали лететь, а когда полетели, то про такие «мелочи» не подумали. Посыпалось все одно к одному.

Саша Котик и его друзья тепло приветствовали нас, быстро начали грузить мешки с олениной, другой нехитрый скарб. Набралось килограммов 700. Запускаем двигатель, пробуем рулить, но не тут-то было. Самолет стоит как вкопанный. Пытаемся сорвать его с места путем перевода винта с малого шага на большой – не получается. Лыжи примерзли. Выключаем двигатель, берем веревки – и под самолет. Пропиливать веревкой снег под лыжами и тяжело, и неудобно, и время бежит «как угорелое».

Снова запускаем двигатель, и снова неудача. Если сегодня не взлетим, утром самолет не вырубить никакими топорами. Его просто зальет водой до крыльев, а пригреет солнце, то унесет в сторону Ледовитого океана. Мысли мрачные, но реальные. Решаем выбросить весь груз вместе с креслами. На облегчение самолета уходит минут 15. Еще раз пропиливаем снежницу под лыжами и быстро запускаем двигатель. Самолет медленно страгивается с места. Рулим к своим следам и сходу, с разворота, начинаем взлет в сторону воды, где нет препятствий по курсу взлета. Самолет не разбегается, а неуклюже ползет, и о взлете не может быть и речи. В конце полосы крутим на 180° и снова пытаемся взлететь. Только набрали скорость – кончилась ледовая площадка. Разворачиваемся на обратный курс, впритирку проносясь законцовкой верхнего крыла рядом с нависшими камнями берега. Местность очень красивая, но любоваться некогда. Несемся с восточным курсом, но оторваться от воды не можем.

Решаемся на последний штурм. Привязываем белый платочек к палке и втыкаем ее в снег впереди и сбоку самолета, чтобы можно было точно определить направление и силу ветра в момент взлета. Сгребаем с лыж метровые бугры обледенелого снега, запускаем двигатель и ждем. От напряжения все молчим, так молчим, что слышно, как скулит лайка, съежившись в углу фюзеляжа. Чтоб не примерзли лыжи, по сантиметрам ползем вперед. Вот загудел фюзеляж, захлопали предкрылки, значит, ветер дует сзади. Флажок показывает правильно. Следующий порыв ветра будет спереди. Прибавляю газ и жду. Гудение ветра стихло. Секунды кажутся вечностью. Неожиданно самолет начал приподниматься – это чувство известно каждому летчику полярной авиации. Резко даю газ до упора, и мы мчимся к черной стене леса. Чем больше набираем скорость, тем ближе лес. Газ убирать поздно, врежемся в частокол, принимаем решение взлетать. Скорость солидная – вот-вот вырвемся из снега. И вырываемся, но для набора высоты скорость мала. Самолет балансирует на грани срыва – это мы уже чувствуем. Деревья перед самым носом. Принимаю единственное спасительное решение: не убирая закрылки, делаю крен градусов 70 в свою сторону и ныряю в узкий коридор левой протоки. Успеваю заметить справа на входе в протоку огромное черное корневище вывороченного дерева. Если зацепимся за него, то отлетались. Стиснув зубы, жду удара. Юра помогает удерживать самолет, чувствую давление его ноги на педаль. Выше нас какой-то миг мелькали вершины деревьев, мы же, набрав скорость, начали продираться вверх и вскоре оказались над вершинами деревьев. Убираем крен.

– Ну и полет, черт бы его побрал! – обращаюсь к охотникам, сам разуваюсь и выливаю воду из ботинок. Юра набирает высоту в тихом вечернем небе. Засветло в Нелькан прилететь никак не успеваем, потому и молчим но связи, чтоб не пугать службу движения, да и они про нас не вспоминают. Снимаю носки и решаю просушить их на ветру. Отжимаю воду, высовываю их в форточку. Носки тут же превращаются в мерзлый ком. Ребята хохочут, глядя на мои старания, и подают нам в кабину сухие теплые торбаса. Нам стало тепло и уютно, а что с Сашей Крюковым? Вывез ли его Филимонихин? После пролета полпути связываюсь с Шевченко по УКВ и узнаю, что группа Крюкова отрезана водой от мира и если мы их не вывезем, им грозит гибель.

– Ну Филимон, ну бес! – ругаю товарища. А что теперь делать нам? Потемну садиться на наледь в тайге – преступление, а может самоубийство. А не сесть – как потом женам и детям охотников в глаза смотреть. Советуюсь с охотниками. Котик категоричен:

– Не сядешь, мы тоже станем соучастниками преступления.

– А если и вас поубиваю, ведь уже темнеет?

– Умирать, так вместе, – заявляет боевая четверка.

Прибавляю газ, включаю ОНО и со снижением на скорости 240 км/час спешу на реку Кундуми.

Какое ж тут сердце выдержит! Места дикие, но мне они известны до каждого орлиного гнезда. Вот уже видим огромные разливы воды и вешки на ледовом пятачке. Садимся с курса, разглядывать некогда. Самолет, как на щетках, катиться не желает. Кругов пять на полном газу описали по площадке, пока не стерли с лыж намерзший лед. Ребята нас тискали со слезами на глазах. Рассказали, что стреляли из карабинов по вертолету, когда он, сделав круг, не стал садиться и улетел. Через час мы приземлились в Нелькане.

– А пиво кому? – вытаскивая чехол, спросил техник Хижий.

Мать честная! Про ящик таежного пива мы совсем забыли. А ведь выбросили бы! Теперь с удовольствием начали утолять жажду. Все. Полет закончен! Жены целовали спасенных.