Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»

По слышимости радиообмена летчиков Чернов и Бортников (ныне полковник) понимали, что их район ближе всех находится от места аварии, потому сообщают командиру Серову и командиру Николаевского ОАО, депутату Верховного Совета России Валерию Долматову о происшествии. Весть о ЧП по прямому проводу летит к командующему 11-й армии ВВС. На командном пункте диспетчерской службы собрались все, от кого теперь зависела жизнь пропавшего летчика: Валерий Долматов, его заместитель Николай Уклонский, командир летного отряда Николай Ляшун, Юрий Серов со своими замами. Получилось экстренное рабочее совещание.

Вопрос стоял один: в каком квадрате искать? Прослушали пленку переговоров группы Су-27-х и пришли к единому мнению, что трагедия разыгралась в южной части Охотского моря. Для детального расчета точки аварии обрывочных фраз радиообмена было явно недостаточно. Нужен был полный объем информации всего полета группы от времени вылета до посадки в Комсомольске-на-Амуре, которой николаевцы, к сожалению, не знали. Экипаж опытнейшего командира вертолета МИ-8 Олега Хвостова готовился к вылету. Тем временем из службы поиска и спасения пришло сообщение из Магадана: «К вам вылетает АН-12 с группой спасателей, обеспечьте прием!» Поисковой службой спасения руководят высококвалифицированные специалисты и их решение направить большой корабль, оснащенный поисковой аппаратурой, в район бедствия было самым разумным.

Никто не знал, как долго летел истребитель после последней переданной фразы, как далеко унес его ветер с высоты 10 000 метров после катапультирования, если таковое имело место. В экипировку командира «Сухого» входил радиомаяк, антенна которого остроумно вмонтирована в стропы парашюта. Радиомаяк вступал в работу сразу после катапультирования.

Буквально полгода назад в горах Джугджура упал самолет-перегонщик АН-2. Техник экипажа предусмотрительно прихватил с собой радиомаяк подобного типа. Командир самолета Л-410 Виктор Храмцов вышел на работающий маяк и экипаж, находившийся на грани замерзания, был спасен.

Экипаж АН-12-го очень надеялся запеленговать радиомаяк капитана Молоканова и вывести на него вертолет. Преждевременно поднимать вертолет и посылать его в никуда было бессмысленно.

Через пять часов после приведения ПСС в готовность №1 поисковый самолет прибыл в район предполагаемого падения самолета. С высоты 3000 метров поисковики обнаружили в море, неподалеку от мыса Врангеля, большое белое пятно похожее на купол парашюта.

Быстрее в Николаевск! Необходимо пересадить спасателей в вертолет. Но вот беда! Аэродром Николаевск слишком мал для приема самолетов с таким весом. Подобные самолеты могут тут садиться только зимой на замерзший грунт, да и то с оговоркой. Для новичков аэродром хуже капкана. Сколько самолетов на нем ломано, да переломано! Расположен он у подножья груды сопок на возвышении в виде пуповины. С одного конца ВПП видна лишь ее часть, а не вся полоса как на равнинных аэродромах. Ветры гуляют как хотят: из встречного могут поменять направление на боковой и даже на попутный, на чем «обжигалось» немало экипажей.

Всех этих нюансов не знал командир военного АН-8 заходя на посадку на одном двигателе весной 1972 года с грузом апельсинов на борту и так мазанул, что прямиком, через стоянку вертолетов, благо все они были в воздухе, промчался в поселок Сергеевку, расположенный в конце аэродрома, в западной его части. Жителей деревня спас от неминуемой смерти случайно подвернувшийся овраг на пути ошалевшего фруктовоза, чуть было не въехавшего в магазин. Лет пять солдаты несли караульную службу у разбитого АН-8, пока не истек срок его годности и не был списан на радость наших умельцев техников, наклепавших катеров из добротной дюрали.

Хабаровский ИЛ-14 снежным мартовским днем производил посадку с восточным курсом при сильном встречном ветре, и РП подсказал, чтоб не торопился тормозить с расчетом заруливания по восточной РД. Ветер возьми да и поменяй направление! Так поддул, что самолет укатило за полосу в сугроб, подломав правую стойку шасси, выкопав законцовкой крыла глубокую яму, тут же заполнившуюся вешней водой.

Наш АН-2 с рыбаками на борту садился минутой позже уже с обратным курсом. Шел сильный мокрый снег. Командир ОАО Владимир Пилипенко стоял в проходе кабины и, увидя барахтающийся в глубоком снегу скособоченный ИЛ, приказал мне садиться прямо рядом с ИЛом. Дело было в выходной день. В рыбацком одеянии командиры окружили поверженный самолет. Командир ИЛа удивленно рассматривал нас в открытую форточку. Бортмеханик стоял в дверном проеме грузового отсека.

– С мягкой посадкой вас! – улыбался Пилипенко.

– Пошел к черту! – последовал ответ.

– Что привезли? – спросил командир летного отряда Трутнев.

– Свежие огурцы, – ответил бортмеханик.

– Выброси парочку на закуску, выпьем за ваше удачное приземление, – приказным тоном потребовал Трутнев.

На крыло выбралась стюардесса.

– Прыгай, поймаю, – подставлял руки командир эскадрильи Саша Драгонер.

– Еще чего не хватало, – хмыкнула миловидная девушка. – Сама слезу. – И, поскользнувшись, как с горки, по длинному мокрому крылу покатилась прямо в снеговую лужу. Красивая девушка в светло-синем форменном пальто сидела в снежнице и плакала.

– Говорил тебе прыгай, не послушала, а теперь нечего реветь. Давай руку, – успокаивал Драгонер девушку.

Я один был в форме, ко мне и подошел командир ИЛа.

– Кто такие? – спросил он меня. Я ему рассказал, кто есть кто.

– А я хотел вон тому по физиономии дать за его юмор.

– Это тебе надо дать за такую посадку, – пожурил я его,

– Мне же РП приказал не тормозить, – уныло оправдывался командир.

По иронии судьбы обоими поломками руководил Анатолий Архипов, юрист по образованию, склонный больше к логическому мышлению, нежели к оперативному руководству.

И самая свежая авария январская 1992 года, и, как ни странно, тоже продуктовый рейс военного АН-12. Командиром был молодой капитан, запутавшийся в руководящих документах. Со стороны Николаевской службы движения было сделано все для безопасности полетов, даже оборудовали в срочном порядке ночной старт на грунтовой ВПП и телеграммы разослали) своевременно об изменениях, но военные не придали значения таким «мелочам». Командиру втемяшилось в голову, что грунт не освещен и надо садиться правее – в тайгу. РП Геннадий Бегунов неоднократно подсказывал командиру:

– Правее идете!

– Знаю, – отвечал командир, продолжая снижаться. И так до самого приземления. Заход осуществлялся по системе ОСП, и РП превращался в информатора, а командир получал право творить и вытворять. Ухнув свою громадину правее ВПП, на маленький расчищенный пятачок, так называемый карман, ослепляя фарами диспетчеров, капитан стремительно и грозно летел на будку КДП. Убегать поздно.