Илья Шифман - ЦЕЗАРЬ АВГУСТ

Наступил день похорон (19 или 20 марта), и поминальную речь произнес Марк Антоний, выступавший в качестве коллеги по консульству, друга и родственника. 25Траурная церемония была организована так, чтобы вызвать народное возмущение против убийц. Рядом с погребальным ложем на столбе была выставлена окровавленная одежда Цезаря. При совершении обрядов, во время заупокойных игр пелись стихи из трагедии Марка Пакувия (200-ок. 130 г. до н. э.) «Суд о доспехах»: «Не я ли спас, чтобы были те, кто меня погубит?», и-такие же отрывки из Электры, пьесы Ати-лия, малоизвестного драматурга II в. до н. э. Марк Антоний напомнил постановление сената, которым были декретированы Цезарю все божеские и человеческие почести, и клятву, которою все сенаторы поклялись блюсти жизнь одного – Цезаря; к этому, свидетельствует биограф Цезаря, он добавил несколько слов от себя. 26То, что Антоний сказал «от себя», известно в двух изложениях, не полностью совпадающих одно с другим; 27тем не менее, ясно, что он чрезвычайно эмоционально и со всевозможными театральными эффектами восхвалял Цезаря, оплакивал его мученическую смерть и жестокую несправедливость, которую он претерпел, и то намеками, то явно угрожал отомстить убийцам. Пока он говорил, над траурным ложем подняли восковую статую Цезаря и показывали народу раны убитого. Цицерон имел, несомненно, право оценить речь Антония как подстрекательскую. 28Толпа была предельно возбуждена; в городе началась охота за заговорщиками, причем погиб ни в чем перед Цезарем или его памятью не виноватый трибун Гай Гельвий Цинна, которого случайно спутали с Луцием Корнелием Цинной; 29дома, в которых заговорщики жили, пытались разграбить и сжечь. В пламени пожара погиб дом некоего Луция Беллиена. 30События грозили выйти из-под контроля их организаторов. Во главе народных выступлений попытался встать Гай Аматий (Лже-Марий; по всей видимости, грек Герофил из южной Италии), однако Антоний арестовал его и казнил, а До-лабелла окончательно расправился с его приверженцами. 31Перепуганные событиями заговорщики и их сторонники бежали из Рима.

Во всех этих событиях Антоний вел себя как признанный вождь цезарианцев и естественный преемник Цезаря. Сам он был консулом, его брат Луций – народным трибуном, а еще один брат, Гай, – претором; 32обладание этими позициями обеспечивало Антонию фактическую власть. Лепид, ставший великим понтификом, был оттеснен на второй план. Традиция, дожившая до IV в. н. э., 33именно Антонию приписывает организацию похорон; родственники убитого диктатора (Писон, Луций Юлий Цезарь) возражали, а Долабел-ла убрал с Форума колонну, воздвигнутую при погребальной церемонии. Еще в ночь с 15 на 16 марта Антоний захватил в доме Цезаря, видимо с согласия его жены Кальпурнии, его записи, документы и деньги; 34основываясь на постановлениях сената и постоянно ссылаясь на волю Цезаря, Антоний мог проводить свою политику, щедро раздавая цезарианцам деньги, должности и сенатские кресла, распределяя и перераспределяя провинции. Он не забыл и себя, назначив себе Македонию; Долабелла должен был получить Сирию. Это были провинции, которые раньше предназначались Бруту и Кассию; им взамен были предоставлены Кире-на и Крит.

Желая укрепить свою власть, Антоний попытался сблизиться с сенатской оппозицией Цезарю. В частности, он предложил вызвать из Испании Секста Помпея, сына Гнея Помпея, наследственного врага Цезаря, с которым все еще вели войну полководцы Цезаря; в возмещение конфискованного отцовского имущества ему предполагалось выдать 50 млн аттических драхм; кроме того, он должен был бы вступить в командование римским флотом. Сенат принял это предложение, рассчитывая с помощью Секста Помпея возродить демократический режим, и одновременно позволил Антонию иметь личную вооруженную охрану, которую Антоний довел до 6 тыс. человек.

Из этой сделки ничего хорошего для сената не получилось. Секст Помпей в Рим не возвратился, так что связанные с ним планы провалились. Между тем Антоний на законном основании получил возможность формировать воинское подразделение своих наемников, на которых в случае необходимости он мог опереться. Но и независимо от этого переломить настроения сенаторов в свою пользу Антоний не сумел. Его хозяйничанье вызывало недовольство. Цицерон, несомненно, выражал общее мнение, когда писал, что хотя «тиран устранен, тирания осталась», и что «мы повинуемся записной книжке того, чьими рабами не в состоянии были быть». 36К тому же Антония обвиняли, видимо не без оснований, в том, что он с помощью Фаберия, писца Цезаря, фальсифицировал записи последнего в свою пользу. 37

Явившись в Лупии, Октавий получил там всю необходимую информацию – как произошло убийство Цезаря, как его погребли, что происходит в Риме; получил он и копии завещания и постановлений сената. Мать и отчим настойчиво советовали ему в письмах опасаться врагов Цезаря, чьим сыном и наследником он должен был стать, и отказаться от наследства и усыновления. Но Октавий поступил иначе. Он отправился в Брундисий. Стоявшее там войско приняло его как сына Цезаря, и он тотчас же в соответствии с завещанием переменил свое имя. Отныне он стал называться Гай Юлий Цезарь Октавиан; последнее прозвище по римскому обычаю указывало на его происхождение из рода Октавиев. Впрочем, сам Октавиан его никогда не употреблял; им пользовались его противники (в современной науке оно используется во избежание недоразумений). Эта демонстрация показала, что он принимает завещание и претендует на положение главы цезарианцев. 38

И сам Октавиан, и все вокруг, в Италии и в Риме, хорошо понимали, что на этой почве неизбежен конфликт между ним и Антонием; данная тема всплывает в переписке Цицерона с Аттиком, которая вводит нас в самую гущу событий. Октавиану были нужны связи в римском обществе, и поэтому его первым шагом в затеянной им сложной политической игре стала поездка в Неаполь (18 апреля), где он на следующий день встретился с Бальбом; оттуда, ни дня не медля, он отправился на куманскую виллу Цицерона и там беседовал с этим влиятельнейшим сенатором и врагом цезарианцев, прежде всего Антония, о своем вступлении в наследство. 39Из следующих писем мы узнаем новые подробности. Оказывается, Октавиан остановился на вилле своего отчима; во время встречи с Цицероном он держался так, что этот постоянно довольный собой самовлюбленный по.зер решил, будто Октавиан ему «целиком предан». 40Действительность была иной. Во время визита к Цицерону Октавиана сопровождали его отчим Луций Марций Филипп и зять (муж его сестры) Гай Клавдий Марцелл; они договорились, что Цицерон использует все свое влияние в сенате и в народном собрании для поддержки Октавиана, а последний обеспечит ему защиту. 41Очевидно, имела место элементарная политическая сделка: обе стороны объединялись против общего врага – Антония.