ВЛАДИМИР КЛИПЕЛЬ - УЛЫБКА ДЖУГДЖУРА

– Ну и ну,- подивился я. – Шесть коров на такую деревню, и то молоко пропадает! Просто не хотят с ним возиться, наверное, водку продавать выгоднее?

– Конечно, – согласилась она. – Мы молоко возим в Аим каждое утро, его надо сразу продавать, а не успел, оно скисло. Возиться с кислым молоком им не хочется, вот и отказываются у нас брать. А молоко нужно, в деревне есть ясли, есть школа, ребятишкам молоко надо…

Алеша позвал меня пить чай, и Ульяна Афанасьевна налила нам баночку сливок. За все время она ни минуты не находилась без дела, все время в движении, и работа спорилась в ее руках: на сковороде уже шипели десятка два котлет, а на столе ждали очереди другие.

– На вашей лодке через час будете в Аиме, – сказала она. – Вот только кривун пройдете и увидите на сопочке деревню.

– Ну коли так близко, то и торопиться нам незачем,- решили мы и принялись за чаепитие. Вот и конец пути – последняя деревня Аяно-Майского района. Была бы возможность выехать отсюда обратно, повернули бы назад, и домой. Но кто скажет, сколько придется просидеть в Нелькане в ожидании рейса на Николаевск. Хорошо, если дня два-три, а если месяц? Уж лучше идти вперед и домой вылетать через Якутск.

Еще Мая не приняла воды Аима, а вроде раздалась в берегах, стала полноводней. В береговых зарослях полно спелой черемухи, красной и синей смородины, рисуется ажурными лепестками и гроздьями ягод рябина, тонкая, одинокая среди угрюмого ольховника, ельника, ранее других переодевшаяся в осенний наряд, окрашенный багрянцем. По зарослям лазят сборщики ягод, их лодки пришвартованы под кустами.

Из-за кривуна показалась на левом берегу сопочка. На ее оголенном берегу стояли домики Аима, четко видимые на фоне облачного неба. Слева же, перед самой деревней, вырывался из таежных просторов суровый Аим. Он с размаху вторгался в Маю, отбрасывая ее зеленоструйные воды к правому берегу. Возмущенная наглым вторжением пришельца, красавица Мая долго будет течь особняком, не смешиваясь с мутными, взбаламученными водами Аима. Мы пересекли водовороты и завихрения и подошли к деревне. Берег был каменистый, неудобный, глинисто-желтая вода Аима казалась грязной.

Нас поместили в комнату приезжих, сырую, давно не отапливаемую, но все же под крышу, и то ладно. Можно было теперь осмотреть деревню. Аим чуть поменьше Джигды, не блещет таким размахом строительства, но и здесь много новых построек. Как и в любой другой деревне, трактор искромсал дороги, разворотил тротуары. Но это не беда: лето здесь короткое и сухое, а зима надежно и надолго «ремонтирует» самые разбитые дороги, В Аиме есть хороший клуб, где часто показывают кино, есть школа, детские ясли, медпункт, пекарня, магазин, почта и сельсовет. Есть еще отделение Нельканского совхоза. Но хозяйство здесь невелико: одно стадо оленей в триста голов да животноводческая ферма, о которой я уже рассказывал.

Люди работают в совхозе, на ремонте жилого фонда, лесниками, связистами, а зимой мужчины уходят на промысел – за пушниной. Берут соболя, горностая, белку. Сейчас охотоведы совхоза хлопочут о выпуске на Аиме норки. По сравнению с соболем и ондатрой она лучше приживается в новых местах, поскольку ее корм – не только мышевидные грызуны, но и мелкая птица, а также на две трети – рыба. Не брезгует она и насекомыми, и яйцами птиц. Словом, зверек этот более гибок при освоении новых угодий. Норка приносит по четыре-пять норчат и сохраняет потомство лучше ондатры, потому что устраивает гнезда под корнями деревьев близ воды, а также роет норы, устраивая до пяти выходов. Что Аим до сих пор без норки-это досадное упущение, и его, безусловно, надо исправлять.

Теперь, увидев прибрежную растительность Маи и ее притоков, я берусь утверждать, что на этой реке приживется и бобр. Корма ему будет тут достаточно всякого – и веточного, и кустарникового, и травяного. Что же касается морозов, то на Оби и Енисее они не меньшие, а там есть аборигенные поселения этого ценного зверя. Первая опытная партия бобров выпущена в Хабаровском крае в долине реки Немпту. Надо не ждать, пока они там заселят всю реку, и быстрее продвигать их в другие подходящие угодья. Может случиться, что Север им окажется более подходящ, чем центральные районы края.

Наиболее благополучно в районе положение с соболем. Добыча его почти не лимитируется. Но этот зверек таков, что большой плотности не любит, в среднем на соболя приходится около двадцати квадратных километров угодий. Охотников выручает то обстоятельство, что угодья в районе практически неограниченные. Охотник идет по сопкам и ключам и сто, и двести километров, идет на оленях, собирая попутно таежный «урожай».

Узнав, что я интересуюсь охотой, ко мне пришел кадровый аимский охотник Сергей Николаевич Непомнящий. Он эвенк, родился и вырос в Аиме. Сухощавый, смуглолицый таежник выглядел гораздо моложе своих пятидесяти лет. У него семеро детей, с такой семейкой не засидишься, надо шевелиться да шевелиться, чтоб прокормить их. Зимой на охоте он добыл десять соболей, сто двадцать белок и сорок горностаев. Летом косит сено для совхоза. В деревню приехал за продуктами. Весь район исходил, знает все горы и реки. Когда искал пропавшего без вести туриста, забрел на гору, где на гольцах лежал плот. А может, и не плот, разобрать было трудно, от лесин оставалась одна труха. Двенадцать лет назад, в пору, когда еще ловили рыбу у побережья, он два года был председателем колхоза в Лантаре. Не понравилось, лучше жить охотой, оленеводством, заниматься любыми промыслами, чем командовать другими и отвечать за них.

Собираясь в странствия по району, я слышал утверждения, что якобы на Мае раньше водились бобры и об этом есть упоминания в отписках землепроходцев в архивах. Я спросил Непомнящего, может, он слышал от стариков о бобрах? Нет, никто ему не говорил, не было на Мае такого зверя, иначе люди помнили бы. Вот мельница водяная была немного ниже Аима, так об этом все говорят, на том месте, где она стояла, еще до сих пор столбы торчат…

Мы еще поговорили с Сергеем Николаевичем о житье-бытье, и он поднялся: пора в магазин, надо брать продукты и ехать. Он застегнул на себе полушубок, поднялся:

– Будете вниз плыть, там, не доходя Усть-Маи, на метеостанции моя сестра живет. У нее двенадцать детей. Привет ей от меня передайте…

В этот день я еще побывал в сельском Совете, встретился там с Николаем Ивановичем Борисовым. Он председательствует первый год, молодой еще, холостякует. Поселок хоть и небольшой, а забот много, особенно с ремонтом школы, медпункта, яслей, пекарни, жилья. А там зима подойдет, дрова замучат. А тут еще, будто своих хлопот мало, старатели от «Алданзолота» забот добавляют: реку замутили.