Юрий Шутов - Собчачье сердце

Надежды не успели угаснуть. До злобного презрения было еще далеко. Наступало апатичное время освобождения людей от любви и ненависти. Общество на длительный период погружалось в равнодушие, поэтому нужно было торопиться, чтобы успеть заставить избирателей заодно довериться еще и Собчаку.

К депутатам, организовавшим выборы, Собчак тогда относился как к родным, а В.Скойбеду18 как-то попытался даже приобнять.

День выборов начинался чистым и солнечным, аккуратно помытым утром. Это было неплохим признаком успеха. Тогдашняя популярность Собчака делала его, бесспорно, недосягаемым для других кандидатов, поэтому проблема виделась не в том, за кого проголосует пришедший к урне избиратель, а в желании людей вообще идти голосовать. К одиннадцати часам вечера сложилась критическая обстановка. Жиденький ручеек голосующих совсем обмелел, а до 50 % от общего числа зарегистрированных избирателей плюс один голос не хватало около сотни человек. Проигрывать было нельзя, это явилось бы для Собчака полным крушением его дальнейшей политической карьеры, что он понимал, безусловно, отчетливее других. Успокоительные слова были не нужны. Депутаты за него боролись молча и яростно, разбежавшись со списками по близлежащим общежитиям, где кто как мог уговаривал людей на ночь глядя сходить проголосовать. В ход шло все возможное, включая деньги, но платили не за голосование в пользу Собчака, а только за приход на избирательный участок. Мы все были убеждены: подавляющее число проголосовавших отдали предпочтение именно ему.

Далеко за полночь произошла разрядка. Нардепы победили избирателей. Собчак прошел. Впереди была сессия городского Совета, депутатом которого он стремительно стал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Каждая группировка втайне надеялась, что противоборствующая депутатская фракция взять под свой контроль Собчака не сможет, поэтому его выдвижение в председатели Ленсовета было дружно поддержано большинством нардепов. Кстати, они не ошиблись в своих расчетах. В дальнейшем Собчак, действительно, не подпал под влияние ни одной из депутатских «тусовок», заранее убедив себя в том, что имеет дело с категорией лиц, в целом по своему уровню находящихся на низшей ступени биологического развития, и поэтому контактировать с ними он попросту брезговал. Особенно это касалось тех депутатов, которые организовали его выборы. О своем презрении к ним он неоднократно высказывался, несмотря на мою психотерапию для смягчения его непримиримой агрессивности, сильно вредившей делу.

На состоявшейся вскоре сессии по избранию главы Ленсовета не обошлось без курьезов. Там, среди прочих, свою кандидатуру на пост председателя Совета, так сказать, альтернативную Собчаку, выдвинул дрожащим от собственной отваги голосом депутат Аникин (небольшого росточка, с бородой, тронутой декадансом, субтильный, но склонный к округлению форм тела, ведущему с возрастом к полноте. Слушая и глядя на него, я постоянно ловил себя на мысли, что фамилия Аникин (это псевдоним. Настолько пародийно он походил на героя русского эпоса с аналогичным именем. Вообще же, я обязательно найду время и сделаю сериал литературных портретов тех депутатов, наброски которых у меня имеются с той поры. Это по-своему незабываемые люди.

После гротесковых заверений Аникина в его грядущей полезности каждому, кто не будет против завладения им кресла председателя, на роскошную двухъярусную трибуну колонного зала заседаний Мариинского дворца решительным шагом цапли, узревшей лягушку, поднялся Собчак. Он окинул многоголовую аудиторию взглядом учителя средней школы перед вручением аттестатов зрелости и сделал одну из трех отработанных в Москве улыбок. Затем ее убрал и в свойственной ему широко известной своим великолепием манере стал делиться обещаниями о том, что под его гениальным предводительством «демократический» свод крыши над внимавшими ему нардепами станет совершенно непромокаемым. Что же касается неизбежных протечек «демократии», то он поведет с ними решительную и беспощадную борьбу вместе с сидящими в зале. Потом он рассказал о туманных, но успешно проведенных им поисках адекватно-нового пути создания "надстройки над перестройкой" и способов борьбы за выживание. Зал был умилен. Кроме этого, он предложил проект моментального вывода города в зону процветания, сославшись почему-то на опыт слаборазвитых стран, чем перещеголял безумие многих слушателей, сидящих в партере. Судя по внимавшим лицам депутатов, его предвыборное шоу, несмотря на плотную вуаль, воспринялось не так уж плохо. Собчак, чувствуя это, был горд, напорист и страстен. Правда, старая закваска иногда прорывалась через прорехи нового мышления, а потому его тянуло ошарашить зал своей образованностью методом возведения надолбов догматизма с цитатщиной о "бесспорных ценностях социализма", видимо, почерпнутых из своих же диссертаций. Обычно, завладев вниманием зала, он сразу начинал просвещать всех, вовсе не жаждущих этого нравоучительного просвещения. От пророчеств Собчак уклонялся, зная, что пророков бьют камнями, но упорно пытался приобщиться к откровениям уже давно побитых и замахивался опровергнуть один целые мировоззрения, намекая о своем обладании истиной вкупе с желанием теперь причастить к ней всех, если они изберут его председателем Ленсовета.

Я сидел на балконе. Кое-что из выступления «патрона» отмечал в блокнотике, а также наблюдал за реакцией не только всей аудитории, но и отдельных помеченных мною субъектов. Следует сказать: одним из ряда выдающихся достоинств Собчака было его умение выступать без заранее написанного текста, так сказать, экспромтом перед любой публикой и с любой темой. Правда, в дальнейшем это породило жуткую непоследовательность и чисто случайные политические перелицовки, так как при следующих выступлениях на ранее уже озвученные темы он подзабывал, за что агитировал в прошлый раз, а посему порой испытывал трудности с развитием мысли, не помня о чем говорил накануне. Но разовые выступления Собчак выстреливал с блеском. Вот и сейчас ему аплодировали, а он передыхал с блуждающей улыбочкой, какая бывает у нетрезвого, сильно близорукого человека, к тому же потерявшего очки, который но слабости зрения никого не замечает, но выражает готовность тут же поздороваться за руку с любым его толкнувшим.

Трибуна под Собчаком, как породистая лошадь, излучала свет надежды и уверенность в победе на скачках. После всех этих плоских, но обновленных риторическим напильником штампов, выданных Собчаком за оригинальные идеи, он перешел к злобе дня, сообщив партеру, что наше общество состоит только из хапуг и воров, что наши недра поистрепались, а кадры подразболтались. Однако если у Ленсовета будет власть, то сразу появятся деньги и всевозможные блага ему внимающим. Свою речь он закончил призывом к несокрушимому единству вокруг кресла избираемого председателя. Затем Собчак развернулся выгодным полуфасом к боковой телекамере и отдался на откуп всей наличной всенародной любви, зная, что, если он сейчас станет главой города, то его имя, пусть хоть непродолжительно, будут произносить с верой и надеждой.