Кирилл Андреев - Три жизни Жюля Верна

Так, уже посмертно, Жюль Верн раскрыл нам еще одну сторону своего мировоззрения.

Видел ли Жюль Верн своими незрячими глазами зори нового века? Неужели не взволновали его сердце события 1904–1905 годов в России? До тех пор, пока не будет открыт доступ к архиву Жюля Верна, находящемуся в Тулоне, во владении внука писателя, мы можем только догадываться, только сопоставлять.

…Последние годы жизни, после вторичного тюремного заключения, неукротимая Луиза Мишель, подобно буре, носилась по всей Франции. Она посетила так много городов, что сейчас невозможно установить, побывала ли она в Амьене. Она выступала перед рабочими с лекциями «Овладение миром» – о всеобщей стачке и «Антимилитаризм и русская революция» – в последний год жизни. «Где бы ни начался бой между старым и новым миром, все равно: я буду там. Пусть это будет в Риме, в Берлине, Москве, где бы то ни было. Я пойду туда, и конечно, многие другие пойдут…»

Она умерла 10 января 1905 года, не дожив до всеобщей стачки в России, восстания на «Потемкине», военных и крестьянских волнений. Но незадолго до смерти она говорила своему другу Жиро:

«Вы увидите, в стране Горького и Кропоткина произойдут грандиозные события. Я чувствую, как поднимается, растет революция, которая сметет царя, всех великих князей и славянскую бюрократию и разрушит этот огромный „мертвый дом“. Всего будет удивительней то, что в Москве, Петербурге, Кронштадте, Севастополе солдаты будут заодно с народом…»

Элизе Реклю провел почти всю свою жизнь после Коммуны на чужбине. Он отказался воспользоваться амнистией 1879 года, которая не касалась каторжников Новой Каледонии. «Как я могу воспользоваться милостью правительства, – писал он, – когда лучшие друзья, покрытые вечным позором, изнывают на каторге, под палящими лучами тропического солнца! Как я могу изменить им, когда их судьба тесно связана с моей, когда всякое оскорбление, пущенное по их адресу, глубоко ранит и мое сердце…»

Великий географ вернулся на родину только в 1889 году – в год юбилея французской революции, но через пять лет, под угрозой судебного преследования, снова вынужден был покинуть Францию. Но он до конца дней продолжал верить в великую очистительную социальную революцию, и все чаще взгляд его обращался на восток. «Русская революция, – говорил он, – подобно французской, составит одну из великих эпох человечества».

В феврале 1905 года «Общество друзей русского народа», во главе которого стоял знаменитый писатель Анатоль Франс, пригласило старого географа в Париж, на митинг в защиту русской революции. Элизе Реклю, попав в столицу французского народа, был бесконечно взволнован – ведь он был в великом городе борьбы и революции! Увидев переполненный зал, он не мог говорить, и его речь была прочитана с трибуны, рядом с которой он сидел почти без сил:

«Мы ожидаем от наших русских братьев, что в день своего собственного освобождения они помогут также освободиться и миллионам людей побежденных и угнетенных народностей, с которыми они объединятся федеральной связью, обеспечивающей всякой человеческой личности, к какой бы расе она ни принадлежала, полную свободу…»

Элизе Реклю умер 4 июля 1905 года, не дожив до декабрьских дней в Москве. Но его мысль была ясной и смелой до самого конца. Он уже лежал на смертном одре, не открывая глаз, но требовал, чтобы ему читали газетные сообщения о восстании на «Потемкине». Его последние слова были полны веры в грядущую победу: «революция идет! революция приближается!»

…Хочется верить, что до конца жизни в глубине сердца Жюль Верн, хотя бы мысленно, был со своими друзьями…

Ну что ж, книга закончена, как закончена жизнь ее героя, и можно было бы поставить точку. Но ведь осталась нераскрытой главная тайна Жюля Верна: успех его и в наши дни, его бессмертие.

Попытаемся же еще раз подытожить все нами найденное, еще раз обернуться и окинуть одним общим взглядом обыкновенную жизнь этого необыкновенного человека.

Еще при жизни стареющего писателя многие его фантастические проекты стали уходить в прошлое и действительность стала перерастать его мечты.

Первая в мире электрическая подводная лодка русского изобретателя Джевецкого на деле доказала всему миру преимущества нового, небывалого до тех пор вида энергии. Бельгийский рабочий Грамм построил первые в мире динамомашину и электромотор. Профессор Московского университета Жуковский уже создал теорию полета, и юные, еще неуклюжие, воздушные корабли тяжелее воздуха – русских, французских, английских и американских авиаконструкторов – уже делали первые попытки взлететь к небу. Созданный гением Александра Столетова фотоэлемент открывал дорогу новому веку – веку телемеханики и автоматики. Петербургский профессор Попов не только передавал телеграммы без проводов, но и намечал пути для радиолокации при помощи электромагнитных волн. И в далекой Калуге Константин Эдуардович Циолковский уже проектировал первые в мире межпланетные корабли…

И тем не менее книги Жюля Верна продолжали владеть тысячами и десятками тысяч умов и сердец. Больше того, его слава все возрастала, и целый дождь писем, пролетевших множество зеленых лье и синих миль, падал на специальный стол его кабинета, расположенного в уединенной башне.

После смерти писателя прошло почти полвека. Свыше столетия отделяет нас от дня опубликования его первого произведения. Над обоими полюсами проносятся огромные воздушные корабли, ввысь взлетают сверкающие вертолеты, в темные пучины океана спускаются подводные лодки и батисферы, почти за пределы земного тяготения вылетают гигантские ракеты, но уже не тысячи, а миллионы читателей все с тем же волнением раскрывают книги Жюля Верна, чтобы следовать по ледяной пустыне к полюсу за капитаном Гаттерасом, лететь вокруг земного шара на «Альбатросе» инженера Робура, бродить по подводным лесам вместе с капитаном Немо и стоять рядом с Мишелем Арданом в гигантском алюминиевом ядре, летящем в межпланетном пространстве.

Читателей книг Жюля Верна влекли к ним – и продолжают увлекать и в наши дни – не «Наутилус», потому что подводные лодки существовали и до него, не «Альбатрос» – ведь в эту эпоху все, кто интересовался техникой, знали и проект аэродромической машины Ломоносова, чертежи геликоптеров Коссю, Лаланделя и Понтон дАмекура, и даже не межпланетный корабль пушечного клуба, – в старых книгах, которые сам Жюль Верн читал в детстве, можно было прочитать, по крайней мере, о двух десятках путешествий на Луну и другие планеты. Молодых читателей больше всего влекли к себе те, кто создал все эти чудесные машины и вдохнул в них жизнь, люди, полные веры в науку и безграничное могущество человека, не выдуманные идеальные, положительные герои, но живые люди, которым можно и должно было подражать!