Николай Афанасьев - Фронт без тыла

Так же спокойно и уверенно действовал он и сейчас. Был весел, общителен и нравился всем. Я думаю, что в те дни очень многое зависело от таких вот, как Коля Чуднов, людей — спокойных, смелых, рассудительных и веселых.

Наконец вышли в заданный район. Большой привал. Для всех, кроме разведчиков, которые сразу же начали поиск наших товарищей. И… безрезультатно.

Очень скоро выяснилось, что гитлеровцы в Ясски еще не приходили, в деревне побывало только несколько мотоциклистов. Видимо, как раз те, что были в Тетеревихе. Однако по всему чувствовалось, что передовые части фашистов придут сюда скоро. Ну, а пока… пока командовал желудок. Бойцы устали. Они голодны.

Мне хочется сказать несколько добрых слов в адрес тех людей, о которых почему-то не говорят почти никогда. Дело в том, что в первые же дни партизанской войны родились очень своеобразные подразделения наших отрядов, полков и бригад — подразделения заготовителей. По характеру своей деятельности они почти не имели общего с армейской интендантской службой. Чаще всего их задачи были и хозяйственными и боевыми одновременно: не просто доставить продовольствие, а отбить его у неприятеля, например. В эти подразделения зачисляли не просто людей распорядительных, рачительных, с хозяйственным опытом — то есть обладавших качествами, необходимыми обычному хорошему снабженцу. Заготовителями могли стать только самые смелые, самые отчаянные люди, поскольку их работа была по сути дела ничем не легче, чем, скажем, работа разведчиков или подрывников-диверсантов.

Если доведется вам встретиться с кем-то из бывших партизан-заготовителей ну, например, с Давидом Абрамовичем Гале, живущим в Ленинграде, — не думайте, что перед вами «человек из обоза», не нюхавший пороха и имевший единственной военной своей заботой доставку со склада в подразделение мяса, хлеба и крупы. Это они тоже делали, только не надо забывать, что если и выезжали они на склад, то не с накладной, а с пулеметом, поскольку принадлежал этот склад, как правило, противнику…

…Мы пробыли в районе Яссок долго. Вся местность вокруг была разве что не прощупана — и безрезультатно. Мы не могли найти первую половину полка. Что-то произошло, это было ясно, но что именно? Не могли же они все погибнуть, даже если наткнулись на противника?! А фашистские части в этом районе еще не появлялись, мы это знали точно. В чем же дело?

На исходе третьих суток Петров решил прекратить поиски. Собрав командиров и комиссаров оставшихся под его командованием батальонов, он поставил нас в известность, что конечной точкой маршрута и местом дислокации полка на ближайшее время является район деревень Лютые Болота — Федово, в 50 километрах юго-восточнее Пскова. Полагая, что Савченко и Рывман со своими людьми уже двигаются в этом направлении, Петров принял решение выходить в заданный район и нам. При этом побатальонно, поскольку ясными стали и трудности прокормить четыре сотни людей разом, и практическая невозможность скрытного передвижения такого подразделения. Местность впереди была хоть и холмистая, однако мелколесная.

Маршруты движения и время прибытия на место были определены, учтены, казалось бы, все неожиданности, возможность потеряться исключена. Снова и снова сверены карты. Петров еще раз повторил категорический запрет вступать в стычки с противником. Единственная наша задача — скрытно и в срок, к 29–31 июля, выйти в район Лютых Болот. Только там будет отдан приказ на боевые действия.

Маршрут моего, 6-го батальона пролегал через Бродки, Городовик, Большое Заполье, Плотовец, Дубье, Жедрицы, Федово. 5-й батальон должен был двигаться 5–8 километрами севернее. Еще севернее — 7-й батальон. И, наконец, 8-й батальон имел маршрут вдоль железной дороги Дно — Псков. Командир полка шел с 7-м батальоном.

В ночь с 23 на 24 июля мы двинулись в путь.

В первый день батальон прошел путь от Яссок до деревни Городовик — по прямой это около 17 километров. Прошли без происшествий. Вел колонну Антон Виноградов, родившийся и, до выезда на работу в Ленинград, много лет живший в деревне Бродки. Наш маршрут проходил как раз мимо этой деревни, и первый в тот день привал решено было устроить неподалеку. Антон знал местность отлично и был проводником незаменимым.

Не доходя до Бродков километров пять, мы стали различать сначала неясный, но постепенно становившийся все более отчетливым гул работающих моторов. Он не прекращался ни на минуту, свидетельствуя о том, что движущаяся где-то колонна техники очень велика. Впереди была дорога Чихачево — Старая Русса. И наших частей там быть не могло. Значит…

Ощущение близости врага было тревожным и тягостным. Он все еще оставался для нас чем-то не вполне реальным — как можно что-то, представить, не увидев собственными глазами! — а оттого особенно зловещим. Каждый знает, что больше всего страшит именно неизвестное. Люди посуровели. Уже наяву, а не только в мыслях каждый шаг приближал нас к опасности. Чувствовалось, что многие бойцы именно сейчас начали действительно осознавать то, что ждало нас впереди. Но назад не просился уже никто.

Привал. В деревню отправились заготовители, остальные отдыхали. Шум моторов слышался уже рядом — от Бродков до дороги рукой подать, — но теперь к нему уже привыкли, он не привлекал к себе столько внимания. Так привыкают к шуму моря, к вою ветра в непогоду. И тут на дороге раздался сильный взрыв, затем непродолжительная автоматная стрельба и несколько орудийных выстрелов. Я немедленно выслал разведку.

Немного спустя над лесом, едва не задевая временами макушки деревьев, закружил «фокке-вульф» — немецкий самолет-разведчик. Впервые мы видели вражеский самолет так близко, можно было различать даже фигуру пилота в кабине. Мы замаскировались под деревьями. Через некоторое время «костыль» так впоследствии стали называть партизаны этот самолет — улетел.

Чуть позже вернулись наши разведчики. Они доложили, что взрыв произошел у деревни Хлеборадово: когда головной фургон вражеской автоколонны выехал на мостик через неширокий ручей, тот взлетел на воздух. Видимо, машина нарвалась на поставленную нашими отходившими частями мину. Вот тут-то и началась стрельба, возможно с этим же связан и полет «фокке-вульфа». Впрочем, гитлеровцы довольно быстро выяснили, что засады нет, колонне ничто больше не угрожает, и движение возобновилось.

Тем временем вернулись и заготовители. На подводе с продуктами к нам в лес приехал с ними родственник Виноградова — муж его старшей сестры, мужичок лет пятидесяти пяти. Он рассказал, что в Бродках немцев еще не было, но в Хлеборадово и других деревнях, находящихся на дороге Чихачево-Старая Русса, они появились уже два дня назад. В Хлеборадово от крестьян прежде всего потребовали сообщить немецкому командованию обо всех «коммунистах и комиссарах». Им объявили, что деревней будет управлять староста, назначенный немецкими властями из числа жителей. Что все распоряжения немецкого командования должны выполняться незамедлительно: за неподчинение — расстрел. Что скоро войска фюрера займут Ленинград и Москву. Что Советы уже уничтожены и Советская Россия прекратит в ближайшие дни свое существование. Он рассказал, что кое-где в деревнях уже начинают поднимать голову обиженные Советской властью — бывшие подкулачники и уголовники… И чем больше он говорил, чем больше мы узнавали, тем отчетливее становилось новое, пришедшее именно в эти минуты чувство: мы ощутили себя, более собранными, мы чувствовали себя пусть маленькой, но монолитной группой советских людей, готовой в любую минуту к взаимовыручке, обладающей бесценным даром взаимопонимания…