Сергей Луганский - Небо остается чистым. Записки военного летчика.

Вечно юной, неповторимо прекрасной показалась нам древняя Москва. Целыми днями ходили мы дружным табунком по ее улицам, площадям, скверам. Великий город строился, озеленялся, москвичи деловито спешили по своим учреждениям и заводам, а вечерами заполняли парки, кинотеатры, кафе. Это был последний мирный год советских людей, и хоть события в Абиссинии, в Испании, в той же Финляндии говорили о приближающейся военной грозе, все же невозможно было поверить, что ровно через год над нашей страной нависнет мрачная туча, разразится невиданная в истории кровопролитная война.

Группу летчиков часто останавливали москвичи и подолгу не отпускали, расспрашивая о военных эпизодах. А неутомимые московские мальчишки ходили за нами неотступно.

Милые, неугомонные мальчишки! Совсем еще недавно я сам такими же восторженными глазами смотрел на летчика в форме, который приезжал в Алма-Ату набирать курсантов для Оренбургского училища. И вот теперь мне самому приходится удовлетворять жгучее любопытство мальчишек.

А ребятня хочет знать все, в каждом из них бьется горячее сердчишко будущего Чкалова, Серова, Громова. Многие из этих мальчишек повзрослели раньше поры, и вскоре нам довелось встретиться с ними на фронтовых перекрестках…

Между тем наступил день вручения наград. Нечего и говорить о том волнении, которое мы испытывали, пересекая Красную площадь от Исторического музея к Спасской башне. На всех нас уже были заготовлены пропуска.

Мы прошли мимо Мавзолея, он еще не был открыт. Часовые хранили вечный покой вождя.

В Кремле, на небольшой площади, мне бросилась в глаза оранжевая окраска древних зданий. Близко один от другого стояли соборы. Высоко в небо уходил тонкий столб звонницы Ивана Великого. Знаменитый колокол стоял на земле, рядом лежал толстый медный осколок.

По каменной брусчатке, вдоль бесконечного ряда сиявших на солнце окон мы идем к парадному подъезду Большого кремлевского дворца. Испокон веков в этих царских древних покоях происходили чествования, награждения, юбилеи. Теперь в этих священных для русского народа помещениях правительство страны принимает нас, фронтовых летчиков. Сыновья крестьян, рабочих с волнением поднимаются по широким, устланным коврами лестницам.

В Георгиевском зале нас принял Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Ф. Горкин. Он объявил, что М. И. Калинин сейчас выйдет к нам, и как бы между прочим заметил, чтобы мы были поаккуратнее с рукопожатиями.

– Люди вы молодые, силы у вас хоть отбавляй!- добавил он с улыбкой.

Отворилась небольшая боковая дверь, и вышел всесоюзный староста, маленький сухонький старичок с бородкой клинышком. На нем серый в полоску костюм, простенькие очки. Взгляд пристальный, отеческий.

Все поднялись и не садились до тех пор, пока М. И. Калинин не прошел на свое место за большим столом. И снова я испытал необъяснимое волнение, тот непередаваемо высокий настрой души, когда в твоей жизни впервые происходит что-то значительное, западающее в память на всю жизнь.

Процедура вручения наград проходила неторопливо. Негромким голосом секретарь называл фамилию награжденного, летчик поднимался, привычно поправлял под ремнем гимнастерку и четкими легкими шагами выходил вперед, к столу, на котором стопкой лежали документы и дипломы, стояли коробочки с орденами и медалями.

Для меня наивысшим моментом душевного напряжения явилась минута, когда под сводами Георгиевского зала раздался внятный голос секретаря:

– Сергей Данилович Луганский!

Так же, как и мои товарищи, я с замиранием сердца направился к столу.

– Поздравляю вас, Сергей Данилович, с правительственной наградой,- тихим голосом произнес Михаил Иванович Калинин.

Помня предупреждение А. Ф. Горкина, я бережно подержал в ладонях слабую старческую руку.

Нужно сказать, предупреждение было весьма кстати. Помню по себе, в момент вручения награды у меня было такое чувство, что я с трудом удержался, чтобы не сжать изо всей силы руку Калинина. Таковы были радость и благодарность.

Ордена и медали получили все летчики нашей эскадрильи. Иван Иванович Попов, командир эскадрильи, получил орден Красного Знамени, командир звена Владимир Пешков был удостоен звания Героя Советского Союза.

Тут же, в Кремле, товарищи помогли мне прикрепить к гимнастерке орден Красной Звезды.

От волнения, от необычности момента я не находил себе места. В какой-то миг мне показалось даже, что я стою на нашей Веригиной горе и мне хочется лететь, лететь. Но я тут же взял себя в руки и стал наблюдать за процедурой награждения. Утешало меня то, что товарищи мои тоже волновались, хотя многие из них были постарше.

Впоследствии мне довелось много раз получать всевозможные награды, но такого волнения, такого невыразимого подъема, как в тот памятный день тысяча девятьсот сорокового года, я уже не испытывал никогда.

На прощание мы всей эскадрильей сфотографировались с М. И. Калининым и вышли на Красную площадь. Солнце щедро заливало огромный город. На Красной площади было все так же торжественно и величаво. Мавзолей уже был открыт, народ длинной лентой двигался от самого Александровского сада. Сумрачно застыли у кремлевских стен сизые ели. С разноцветных маковок Василия Блаженного на нас, казалось, взирали века богатой событиями российской истории. В безоблачном голубом небе над Кремлем парило полотнище государственного флага Страны Советов.

Здесь, на Красной площади, мы все как один поклялись не жалеть ни сил, ни трудов, ни жизни своей, чтобы всегда чистым и безоблачным оставалось небо над нашей Отчизной. Это была пламенная клятва, идущая из глубины сердец, и скоро, очень скоро обстановка потребовала от нас и немыслимых трудов, и напряжения всех сил, а от некоторых – и жизни

В мемуарной литературе началу войны отведены самые волнующие страницы. Я прочел множество воспоминаний, и всюду о первом дне войны пишется с возмущением. Да это и понятно: слишком неожиданно, слишком коварно враг нарушил мирную жизнь миллионов советских людей.

Вторая мировая война вошла в жизнь нашей страны как великое бедствие.

Воскресенье 22 июня должно было пройти у нас, как обычный выходной день в воинской части. На стадионе намечалась встреча волейболистов, ближе к вечеру – футбольный матч. Вечером в клубе готовился концерт художественной самодеятельности.

Встал я в этот день несколько позже обычного, вышел на балкон. С высоты третьего этажа мне хорошо виден наш аэродром. Было солнечно, жарко.

Большой южный город пришелся летчикам по душе. Мы прибыли сюда сразу же после получения наград. Местом нового расположения нашего авиационного полка был выбран Ростов-на-Дону.