Максим Макарычев - Фидель Кастро

Президиум ЦК КПСС принял решение привести в состояние повышенной боевой готовности Вооруженные силы СССР и стран Варшавского договора. В Москве понимали, что необходимо подготовить предельно жесткий и агрессивный ответ на действия Белого дома. Таким ответным жестом стало заявление советского правительства от 23 октября 1962 года. Тон заявления не оставлял сомнений в том, что в его составлении принимал участие Никита Хрущев: «Нагло попирая международные нормы поведения государств и принципы Устава Организации Объединенных Наций, США присвоили себе право, и объявили об этом, нападать на суда других государств в открытом море, то есть заниматься пиратством.

Империалистические круги США пытаются диктовать Кубе, какую политику она должна проводить, какие порядки следует устанавливать у себя дома, какое оружие она должна иметь для своей обороны. Но кто дал право Соединенным Штатам брать на себя роль вершителя судеб других стран и народов? Почему кубинцы должны решать внутренние дела своего государства не по своему усмотрению, а так, как хотелось бы США? Куба принадлежит кубинскому народу, и только он может быть хозяином своей судьбы». Москва была возмущена попытками США ввести в «международную практику законы джунглей, порождать бесконечные конфликты и войны». «В этот тревожный час советское правительство считает своим долгом обратиться с серьезным предостережением к правительству США, предупредить его, что, осуществляя меры, объявленные президентом Кеннеди, оно берет на себя тяжелую ответственность за судьбы мира, ведет безрассудную игру с огнем.

Руководители США должны, наконец, понять, что теперь времена совсем другие. Только безумцы могут сейчас делать ставку на политику «с позиции силы» и считать, что эта политика принесет им какой–то успех, позволит навязать другим государствам свои порядки. Если США раньше могли считать себя самой мощной в военном отношении державой, то теперь для этого нет никаких оснований. В мире есть другая сила, не менее мощная, которая выступает за то, чтобы народы устраивали свою жизнь так, как они этого хотят» [423].

Москва предупреждала Вашингтон, что «если агрессоры развяжут войну, то Советский Союз нанесет самый мощный ответный удар». В заявлении советского правительства также говорилось о недопущении агрессивных выпадов США в отношении Кубы: «Правительство США обвиняет Кубу в том, что она будто бы создает угрозу для безопасности Соединенных Штатов. Но кто поверит, что Куба может создавать угрозу для США? Если говорить о размерах и ресурсах двух стран, об их вооружениях, то ни одному здравомыслящему государственному деятелю и в голову не придет, что Куба может представить угрозу для Соединенных Штатов Америки или для какой–либо другой страны. По меньшей мере лицемерно говорить, будто маленькая Куба может покушаться на безопасность Соединенных Штатов Америки.

США требуют, чтобы с территории Кубы была удалена военная техника, необходимая ей для самообороны, с чем не может, конечно, согласиться ни одно государство, дорожащее своей независимостью. Кубинцы хотят обезопасить свой дом, свою независимость против угрозы, которая исходит от Соединенных Штатов Америки. Правительство Кубы апеллирует к разуму и совести, призывает США отказаться от поползновений на независимость Кубы, установить нормальные отношения с кубинским государством. Разве не убедительно звучит то, что кубинское правительство официально заявило о своем стремлении урегулировать путем переговоров с правительством США все спорные вопросы» [424].

Одновременно с заявлением, которое было в большей степени рассчитано на Вашингтон, Хрущев направил письмо Фиделю Кастро, в котором сообщал ему, что Москва ни в коем случае не намерена отступать от своих принципов. К сожалению, позже кубинцы убедились в том, что агрессивная риторика Хрущева иногда не подкрепляется практическими действиями.

«Самое невероятное было то, что Хрущев, расставляя по всей стране ракеты, не обеспечил необходимой безопасности нашей стране, поэтому и летали самолеты–разведчики, – вспоминал Фидель Кастро. – Когда разразился кризис, у Хрущева не было ясной идеи, что надо делать» [425].

Через сутки Джон Кеннеди дал не менее запоминающийся ответ на гневное письмо Хрущева, в котором пытался оправдать действия Белого дома, возлагая вину за нагнетание обстановки на Кремль: «Я убеждал тех лиц в Соединенных Штатах, которые в то время настаивали на принятии действий в этом вопросе, проявлять сдержанность. А затем мне стало известно, вне всякого сомнения, то, что Вы отрицали, а именно, что все эти публичные заверения были ложными и что Ваши военные определенно приступили к созданию ряда ракетных баз на Кубе. (В приписке МИД СССР было сказано – „подчеркнутые места предполагают собой предполагаемый текст, если потребуются какие–либо исправления, они будут посланы немедленно при получении“. – М. М.) Я прошу Вас ясно осознать, г–н председатель, что в этом деле не я первым бросил вызов и в свете упомянутых событий эти действия на Кубе потребовали того ответа, о котором я объявил» [426].

Тем временем советской разведке стало известно, что «США в качестве второй серии действий против Кубы готовят воздушные налеты на места расположения советских ракетных установок и бомбардировщиков на Кубе с целью их уничтожения» [427].

Морская блокада – карантин Кубы – началась 24 октября в два часа ночи. 180 кораблей ВМС США окружили Кубу. Им было приказано не открывать огонь по советским судам без личного приказа президента. В Москву из США ушло агентурное донесение: «Вечером 23 октября представитель Пентагона А. Сильвестр сообщил иностранному дипломату, что в операции по блокаде Кубы участвует 80 процентов кораблей второго флота США, в том числе авианосцы, крейсера, эсминцы и подводные лодки, объединенные в специальную группу под условным названием „Ударное подразделение 136“. Пентагон отдал приказ командованию пропускать советские суда на Кубу с техническими специалистами, при отсутствии запрещенных грузов. Пентагоном сформирована группа американских и иностранных корреспондентов для отправки ее 26 и 27 октября на борт корабля спецгруппы с целью присутствия при операции захвата какого–либо судна социалистических стран или СССР» [428].

За несколько часов до начала блокады на Кубу успел «проскочить» корабль «Александровск», на борту которого находились 24 боеголовки для боевых ракет средней дальности, а также 44 – для крылатых ракет. Кроме того, к берегам Кубы приближались четыре дизельные подводные лодки, сопровождавшие корабли.

К моменту объявления военной блокады советские ракетные полки были приведены в наивысшую степень боевой готовности. А советские военные совместно с кубинцами принимали участие в операциях по уничтожению отдельных диверсионных групп, которые постоянно забрасывались на территорию Кубы.