Максим Макарычев - Фидель Кастро

Утром 16 декабря повстанцы взорвали мост через реку Фалкон, тем самым прервав сообщение между столицей и восточной частью провинции Лас–Вильяс. Генеральный штаб Батисты не прислал подмогу своим солдатам, и 100 человек сдались в плен повстанцам. 21 декабря, чтобы окончательно деморализовать противника, колонна Че блокировала Центральное шоссе и одновременно атаковала города Кабайгуан и Гуайос. Тем временем на севере провинции колонна Камило Сьенфуэгоса захватила город Ягуахай, последний оплот батистовцев в этом районе. После того как Восьмая колонна без особого труда взяла город Камахуани, Че принял решение идти на Санта–Клару, город с населением 150 тысяч человек, являвшийся важным железнодорожным узлом и центром пересечения основных коммуникаций Кубы. Заняв Санта–Клару, Повстанческая армия решила бы самую главную задачу военно–стратегического плана Фиделя: «разрезать Кубу» надвое и фактически открыть прямой путь на Гавану.

Но тут в дело вмешались высокопоставленные батис–товские офицеры. Нет, они не усилили сопротивление повстанцам и не попросили о пощаде. Чувствуя скорое падение Батисты, они попытались «договориться с Фиделем» и предложили повстанцам свои услуги. 23 декабря в Гаване состоялась встреча руководителей «Движения 26 июля» с полковником Флорентино Росселом. Он командовал инженерными частями батистовской армии. Россел предложил создать военно–гражданскую хунту, объединить части правительственной армии, находившиеся к востоку от Санта–Клары, с Повстанческой армией и начать совместное массированное наступление на Гавану. Фидель, на дух не переносивший слово «хунта», ответил Росселу резко и категорически: «Все условия отвергнуты». Через день он написал Че Геваре: «Война выиграна, силы противника разваливаются на глазах. В Ориенте мы связываем и блокируем 10 тысяч вражеских солдат. Гарнизоны провинции Камагу–эй находятся в мешке <���…> Поэтому крайне важно, чтобы продвижение к провинции Матансас и к Гаване осуществлялось исключительно силами „Движения 26 июля“. Колонна Камило должна идти в авангарде и занять Гавану, когда диктатура рухнет <���…>» [244].

В этот решающий момент начальник вооруженных сил противника, генерал Эулохио Кантильо, попросил Фиделя о срочной встрече. Она произошла 28 декабря 1958 года, на старом разрушенном заводе по производству сахара, недалеко от Пальма–Сориано. Фидель так вспоминал об этом разговоре: «Он сказал, что мы были очень мужественными и храбрыми людьми, и жалел, что мы потеряли стольких замечательных товарищей. Наша встреча была высокомерной, но рыцарственной.

До этого иногда мы обменивались с ним сообщениями, например, когда мне надо было освободить сотню вражеских солдат. Очень часто мы обменивались сообщениями с руководителями закрытых городов, чтобы убедить их разрешить нам расположить войска в городе. Это был стиль и метод борьбы. Кантильо <���… > прилетел один на вертолете. Я помню, он мне говорил, что проиграл войну. Я ему ответил: «Мы не будем арестовывать офицеров и солдат, которые не совершили преступлений. Вам надо поговорить с гарнизоном Сантьяго, чтобы они объединились с Повстанческой армией». Ко всему прочему, Кантильо был начальником восточного региона страны. Он согласился принять мое предложение, и мы договорились о дате. Он сказал: «Когда это случится, через 24 часа Батиста уже не будет у власти»» [245].

По мнению Фиделя Кастро, для того чтобы свергнуть Батисту, было необязательно брать его главную военную ставку – крепость Колумбия. Достаточно было бы того, чтобы Кантильо приказал защитникам Сантьяго разоружиться. Тот тянул время и попросил несколько дней для принятия решения. Генерал Кантильо пообещал, что гарнизон Сантьяго присоединится к повстанцам 31 декабря, но попросил об одном условии. Он хотел поехать в Гавану, чтобы якобы уговорить сдаться своего брата, занимавшего высокий пост в батистовской армии. Фидель Кастро был против этого, заявив, что генерал подвергает себя ненужному риску. Но скрепя сердце согласился подождать и отложить наступление на Сантьяго.

«Мы думали начать атаку с 1200 бойцами. Противник насчитывал примерно 5000 бойцов. Однако никогда у нас не было такого благоприятного соотношения сил, и мы собирались использовать такую же тактику, как и на главном хребте: осадить город. Эта операция, по моим подсчетам, должна была продлиться пять дней. Мы переправили сто единиц оружия защитникам Сантьяго, потому что на пятый день осады в городе вспыхнуло бы восстание. Эта битва должна была длиться шесть дней максимум <���…> После встречи с Кантильо мы ждали подписания с ним соглашения. У Камило был рядом вражеский батальон, а Че уже вошел в Лас–Вильяс» [246].

Фидель поставил Кантильо три условия. «Вы едете в Гавану, но, первое: мы не хотим государственного переворота. Второе: мы не хотим, чтобы кто–то помог Батисте сбежать. Третье: мы не хотим контактов с посольством Соединенных Штатов Америки. <���…> Генерал согласился с ними и поехал в Гавану».

Но сделал все с точностью наоборот. «…Во–первых, он поужинал с Батистой вечером 31 декабря 1958 года и потом сопроводил его до самолета, на котором тот и улетел с группой генералов; во–вторых, он организовал государственный переворот в столице и поставил во главе правительства самого старого члена Верховного суда, которого звали Карлос Пьедра; и, в–третьих, после всего он заключил контракт с посольством США. Это было подлое предательство!» [247]

Таким образом, было потеряно несколько решающих дней. Военные получили возможность перегруппироваться, а Батиста успел бежать в Доминиканскую Республику, прихватив государственную казну – 424 миллиона долларов в придачу к своему личному состоянию в 300 миллионов. (Впоследствии группа высших офицеров вынесла Батисте смертный приговор за то, что он прикарманил казну Кубы.)

Тем временем отряд Че Гевары уже выдвинулся в Санта–Клару. В полдень 28 декабря бойцы Восьмой колонны, «вооруженные» гранатометом без гранат, подошли к горе Ка–пиро, которая возвышалась над городом. Там повстанцам преградили путь два танка и бронепоезд с более чем 400 солдатами, которыми руководил тот самый полковник Флорен–тино Россел Лейва, командующий инженерными войсками, который несколько дней назад безуспешно предлагал повстанцам объединиться. И тут у него сдали нервы. Узнав, что перед ними находится колонна во главе с Че Геварой, Флорентино Россел спрыгнул с бронепоезда и ретировался в Санта–Клару. Оба танка развернулись и поехали в город.

Вскоре позиции противника на горе были взяты, хотя локальные стычки там продолжались до 31 декабря. Гораздо более упорными оказались те, кто находились внутри бронепоезда, – его успели отправить по железнодорожным путям в центр Санта–Клары, – и летчики. В отличие от деморализованных солдат они не выказывали ни малейшего намерения сдаться, подвергая массированной бомбардировке не только позиции повстанцев, но и дома мирных жителей.