Вернер Мазер - Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность

«Фюрер не поддавался никакому влиянию».

При всей начитанности Гитлера его интересы, отражавшиеся в последние 10–15 лет жизни в выборе книг для чтения и в составлении библиотеки, были относительно односторонни и в принципе не всегда имели практическую и политическую направленность. По данным его секретарши, в его личной библиотеке не было ни классиков, ни книг, отмеченных печатью человечности и духовности. Он сам порой замечал с сожалением, что обречен отказаться от чтения беллетристики и может читать только научную литературу. В молодости все было по-другому. Тогда Гитлер читал все, что попадало ему под руку. Кристе Шредер он рассказывал, что в 1913 г. в Вене без разбору «проглотил» все 500 книг городской библиотеки. Эрнст Ханфштенгль, напротив, говорит, что видел в библиотеке Гитлера среди других книг «Историю первой мировой войны» Германа Штегемана, «Публикации о войне» Людендорфа, «Немецкую историю» Трайчке, «Иллюстрированную мировую историю» Шпа-мера, главный труд Клаузевица «О войне», «Историю Фридриха Великого» Куглера, «Биографию Вагнера» Чемберлена, «Всемирную историю» Вартенбурга, «Географические картинки» Августа Вильгельма Грубе, «Самые прекрасные легенды классической античности» Густава Шваба, «Военные мемуары» Свена Гедина, развлекательные, детективные романы, а также «Историю эротического искусства» Эдуарда Фукса и «Иллюстрированную историю морали» этого еврейского писателя. Когда у Гитлера стало меньше времени, когда ему уже не нужно было блистать литературными познаниями и достаточно было только блефовать время от времени, когда он оказался «наверху», стал фюрером и рейхсканцлером, наделенным многочисленными обязанностями, его интересы сузились до определенного круга проблем. Научные труды по вопросам финансов, конституции и управления, по всем тем проблемам, которые должны особенно интересовать политика, работающего в индустриальном обществе, вызывали в нем такое же раздражение, как и юридические дискуссии. В конечном итоге это вылилось в то, что его унтерфюреры, гауляйтеры и высшие чиновники творили во многих областях все, что хотели, а Мартин Борман смог стать поистине непредсказуемым фактором власти в руководстве государством. С тех пор как в 1930 г. в первом томе «Майн кампф» в отличие от изданий 1925 г. был установлен порядок, [153]в соответствии с которым фюреры разных рангов на местах «назначаются вышестоящим фюрером» и наделяются «неограниченными полномочиями и властью», многие из них почувствовали себя настоящими «полубогами», а кое-кто и попытался продемонстрировать это своей внешностью. Точно так же как часть немецкой буржуазии во времена кайзера Вильгельма II подчеркнуто демонстративно копировала форму усов монарха, чтобы идентифицировать себя с правителем, так и многие национал-социалисты завели себе форму усов в виде «бабочки», которой Гитлер пользовался уже 25 лет и которую он поначалу выбрал, чтобы скрыть слишком широкий нос. [154]Из числа гауляйтеров такие же усы, как у Гитлера, носили Петер Гемайндер (Гессен и Нассау), Карл Вайнрих (Кур-Гессен), Вильгельм Кубе (Кур-Марк), Юлиус Штрайхер (Франкония), Эрих Кох (Восточная Пруссия), Франц Шведе (Померания), Йозеф Вагнер (Силезия), Генрих Лозе (Шлезвиг-Гольштейн) и Фриц Заукель (Тюрингия).

Гитлер всегда находил время для чтения. Он читал при любой возможности даже во время второй мировой войны, несмотря на нервное напряжение и серьезно ослабленное болезнями здоровье. Сопровождавший его врач профессор фон Хассельбах сообщает, что не было практически ни одного дня, когда Гитлер не прочитал хотя бы одну книгу. Среди них были «История человечества», научное издание Франца Петри «Германское народное наследие в Валлонии и Северной Франции», «История Ганзы» Карла Пагеля, четырехтомное издание речей кайзера Вильгельма II под редакцией генерала Вальтера Шерффа, составленная Эрнстом Канторовичем биография кайзера Фридриха II и книги по медицине.

До 1945 г. в мировоззрении Гитлера существенную роль наряду с господствующим историческим подходом играют биологизм, особенно псевдодарвинизм, религиозный монотеизм и враждебный церкви вульгарный либерализм. Утверждение Гитлера, что его духовные позиции в значительной степени определились еще до 1914 г., отвечают действительному положению дел. Все, что произошло потом, после «венской школы» и войны, лишь дополняло нарисованную в общих чертах картину (иногда упрощая ее), что привело между 1921 и 1925 гг. к некоторым уточнениям и совершенно иным толкованиям, как это случилось, например, с учениями Дарвина, Бёльше и Мальтуса, а также с антисемитизмом.

Убеждение, что полученные в результате самостоятельного изучения литературы представления и суждения должны сохраняться в неизменном виде, помешало Гитлеру понять, что часть его знаний и принципов неизбежно устаревает и теряет актуальность, что особенно касалось естественнонаучных дисциплин. Свою «гениальную» интуицию он ставил (по крайней мере, в области гуманитарных наук) выше данных исследований и научных опытов, если они противоречили его концепции, а свое толкование легенд и мифов выше исторических исследований древнего мира и археологических данных. В течение всей своей жизни он был уверен, что достижения мысли и представления XIX века, порождавшего гениев (за исключением религии, только в области техники и военной промышленности) являются венцом и образцом для его времени.

Характерным для духовной связи Гитлера преимущественно с XIX веком является его представление об исторической роли Европы и о месте Америки и России. Работы Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, который не только в значительной степени оказал влияние на философские учения XIX века, дал толчок исторической науке и научил воспринимать государство как «бога во плоти», но и своим диалектическим методом создал основу для материалистического понимания истории Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, которые, в свою очередь, решительным образом повлияли на всемирную историю XX века, не прошли бесследно и для Гитлера. Америка и Россия в представлении Гегеля, Маркса, Энгельса [155]и Гитлера, хотя и в разной интерпретации, всегда были второстепенными величинами. В своих лекциях об истории философии Гегель вычленял Америку из исторической территории, «на которой совершалась всемирная история. То, что здесь до сих пор происходит, — это всего лишь отзвук Старого Света и выражение чужой жизни». Россию он считал второстепенным явлением, «потому что она до сих пор не выступила в качестве самостоятельного фактора в ряду проявлений разума в мире». Для Гитлера, который презирал Америку, США находились за пределами мира, в котором творится история. То, что он под влиянием мюнхенской семьи Ханфштенглей собирался в 1923 г. лично познакомиться с Америкой, не противоречит этому мнению, так же как и тот факт, что с декабря 1941 г. он вынужден был считаться с США как с военным противником. Относительно русских он утверждал, что им в принципе не хватает сил для образования государства. Недооценка Гегелем Америки и России выразилась в Гитлере в извращенном виде.