Павел Козлов - Конструктор

Владимир Михайлович Барышев, вместе с другими мясищевцами переведенный в ОКБ С.В. Ильюшина, был определен в группу крыла. Начальник бригады Е.И. Санков — симпатичнейший человек — радушно встретил коллегу и постарался, чтобы тот — конструктор с некоторым опытом — побыстрее вошел в жизнь нового для него коллектива.

— Вот так распорядилась жизнь, — улыбается В.М. Барышев, — а ведь если сказать откровенно, то какого-то особого стремления стать конструктором у меня в юности не замечалось. Правда, мастерить что-либо своими руками я любил с детства — здесь решающим в выборе профессии стало очень важное в моей жизни событие. После окончания 9-летки в 1930 году меня приняли на работу в моторную лабораторию Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского.

Работа слесаря-моториста, занятого сборкой и разборкой различных авиационных моторов, увлекла юношу. Он получает возможность "в натуре" познакомиться с устройством того или иного узла иностранных и отечественных моторов, но ощущает нехватку знаний. Счастливая судьба позаботилась и об этом — юноша поступает учиться на вечерние двухгодичные курсы авиатехников при ВВА. Курсы были организованы серьезно: преподаватели из академии, и вся организация на правах авиатехникума. А если учесть, что учеба на курсах ежедневно дополнялась работой в лаборатории, наблюдениями за практическими занятиями слушателей академии, то можно не удивляться его быстрому профессиональному росту. После окончания курсов Барышева назначают начальником испытательного участка моторной лаборатории. Было ему тогда 20 лет. Работал с увлечением и интересом.

В моторной лаборатории слушатели ВВА не только проходили практику, но и занимались научно-исследовательскими работами. Оборудованию лаборатории мог позавидовать тогда даже специализированный НИИ. Например, там имелась новейшая по тем временам английская испытательная установка для замера мощностей и других характеристик моторов. Работа лаборатории не только постоянно обогащала Владимира знаниями, но и рождала стремление к пополнению своего теоретического багажа.

Отметим, что наш рассказ относится ко времени прилета в Москву дирижабля "Граф Цеппелин". Имея пропуск на аэродром, Владимир вместе с другими сотрудниками лаборатории встречал «гостя» и любовался красивой белой сигарой дирижабля. Совпадение этого события по времени с открытием Московского дирижаблестроительного института решило судьбу молодого человека. Владимир Барышев становится студентом этого института. Так он впервые встретился с Г.Н. Назаровым и Л.И. Балабухом — тогдашними преподавателями института по курсам строительной механики и расчета дирижаблей на прочность.

— Помнится, — говорит Барышев, — приезжал к нам в институт знаменитый итальянец Умберто Нобиле, читал лекции по дирижаблестроению. Конечно, все мы бегали на его лекции. Подтянутый, стройный, спортивный. Нобиле нравился всем нам. Запомнили мы и его вечную спутницу — маленькую собачонку…

22 января 1985 года советская авиационная общественность под эгидой АН СССР отмечала 100-летие со дня рождения известного конструктора дирижаблей и исследователя Арктики Умберто Нобиле (1885–1978). В историю вошли следующие события, связанные с его именем: 1926 год — полет вместе с Амундсеном на дирижабле «Норге» к Северному полюсу; 1928 год — полет Нобиле к Северному полюсу на дирижабле «Италия»; катастрофа; спасение, в котором принимал участие советский ледокол «Красин»; 1932 год — У. Нобиле по приглашению Советского правительства приезжает в СССР и в течение пяти лет работает в качестве главного конструктора "Дирижабль-строя".

После возвращения на родину У. Нобиле был изгнан из Италии распоряжением Муссолини. Крах фашистского режима в Италии позволил Нобиле возвратиться домой. Он был признан национальным героем. Преподавал, издавал свои книги. Прожил 93 года…

Учеба Барышева в институте протекала успешно, но ко времени ее окончания строительство дирижаблей в нашей стране прекратилось, и Владимира направили на работу в ОКБ В.М. Петлякова на заводе им. Менжинского. Там шло внедрение в серийное производство пикирующего бомбардировщика Пе-2, и Барышев получил возможность подробно ознакомиться с особенностями самолетных конструкций, принятой в самолетостроении системой чертежного хозяйства и производством самолетов.

Начальник бригады крыла Г. Г. Матвеев — интеллигентный человек и грамотный инженер — охотно вводил в курс дела молодого специалиста. Следует отметить и давнюю любовь В.М. Барышева к рисованию и черчению, что было по достоинству отмечено его руководителями.

— Запомнился мне один эпизод, тесно связанный с пониманием роли конструктора, и я считаю полезным рассказать о нем, — продолжает В.М. Барышев. — Для обеспечения осмотра в эксплуатации одного из узлов в системе управления элероном самолета Пе-2 потребовалось прорезать в обшивке крыла лючок и закрыть его крышкой с замком-защелкой. Я быстро вычертил этот узелок по данному мне эскизу, раздеталировал его, оформил чертежи, подписал их у начальника бригады и передал в группу контроля. А буквально дня через два меня вызвали в сборочный цех, куда я тогда попал впервые. Обстановка, в которой я оказался, запомнилась мне в деталях: перед открытыми воротами стоял самолет Пе-2, по-видимому, готовый к выкатке из цеха на аэродром. За ним стояло еще несколько машин, на которых производились работы. На крыле первого самолета стоял мастер и переговаривался с двумя людьми, стоявшими у самолета, очевидно, начальниками. Как только я доложил, что конструктор Барышев прибыл по вызову, они сразу, чуть ли не дуэтом, задали мне вопрос: "Резать в крыле лючок по вашему чертежу или, может быть, не надо?"

— Я в первый момент опешил, — продолжает вспоминать Барышев, — и честно скажу — молчал, не зная, что на него ответить…

Старший из начальников (потом Барышев узнал, что это был главный инженер завода) понял состояние молодого человека и пояснил:

— Этот самолет полностью закончен сборкой, может передаваться на летную станцию, а тут пришли служебная записка и чертежи с требованием доработки крыла. Вот и возник вопрос — дорабатывать сейчас или это можно сделать после облета самолета?

— Все смотрят на меня, — улыбается Барышев, — а я, поняв подсказку главного инженера, как бы соглашаясь с ним, отвечаю: — На этой машине, что должна сейчас летать, доработку можно сделать и после полета. А на других — теперь, пока они в цехе.

— Хорошо, так и сделаем, — согласился главный инженер.

— Так, впервые в своей жизни, я почувствовал вес и значимость решения конструктора и его ответственность.

… В начале 1941 года изготовление самолетов Пе-2 передается заводу № 22, и ОКБ В.М. Петлякова переезжает туда же. Барышев продолжает трудиться в бригаде крыла. Большую часть рабочего дня он проводит на производстве, где постоянно требовалась помощь конструкторов. Такая работа была очень полезна молодому конструктору. Перед ним открылись стороны конструкторского труда, связанные с технологией производства и эксплуатацией самолета.