Александр Ефимов - Над полем боя

Пел Константин и то, что его просили: "Любимый город может спать спокойно", "Раскинулось море широко", "Землянку"...

В нашем полку служило много украинцев и белорусов. Тогда почти вся Украина и Белоруссия были оккупированы врагом. У многих за линией фронта остались семьи, не успевшие эвакуироваться. И естественно, что украинские и белорусские песни пользовались особым успехом.

Прижилась у нас тогда песня на слова Е. Долматовского "Ой, Днипро, Днипро!..". Она действительно звала в бой. Запоет, бывало, Костя:

Ой, Днипро, Днипро,

Ты широк, могуч,

И волна твоя

Как слеза.

И все, кто был в землянке, подхватывали:

Из твоих стремнин ворог воду пьет,

Захлебнется он той водой...

Вот в такой момент, когда мы пели, в нашу землянку вдруг не вошел - влетел Толя Васильев.

* Лейтенант Ефимов, скорее сюда!

"Где, - думаю, - горит? И почему только я должен тушить?"

- Радио слушал?

- Не-ет! - протянул я, не догадываясь, в чем дело. "Может, кто из ребят песню заказал?"

- Твой родной город освобожден! - торжественно произнес Васильев. - Может, теперь отыщутся твои родные. Пиши скорее письмо!

Видя, что я еще не совсем поверил ему, Толя отдал мне отпечатанный на машинке приказ Верховного Главнокомандующего от 25 января 1943 года. В нем говорилось, что в результате двухмесячных наступательных боев наши войска на широком фронте прорвали оборону гитлеровцев, разгромили десятки дивизий противника, захватили более 200 тысяч пленных, 13 тысяч орудий, много другой техники и продвинулись вперед до 400 километров. Наши войска одерживают замечательные победы. Наступление продолжается под Сталинградом, на Дону, на Северном Кавказе, под Воронежем, в районе Великих Лук, южнее Ладожского озера.

Освобождены от немецких оккупантов города Кантемировка, Беловодск, Морозовский, Миллерово, Старобелъск, Котельниково, Зимовники, Сальск, Моздок, Нальчик, Минеральные Воды, Пятигорск, Ставрополь, Армавир, Валуйки, Россошь, Великие Луки, Шлиссельбург, Воронеж и тысячи других населенных пунктов.

Этот приказ вызвал в полку всеобщее ликование, а для меня - радость вдвойне. И только закончился митинг, я немедленно сел за письмо. О себе написал коротко: летаю и бью фашистских захватчиков. Попросил мать побыстрее сообщить, все ли живы.

А по полку уже разнеслась весть, что освобожден от врага родной город лейтенанта Ефимова. Меня поздравляли все. Приходили из других подразделений, крепко пожимали руку, говорили теплые слова. Никогда не предполагал, что у меня столько хороших, чутких друзей.

И ответ на освобождение родного города первым моим желанием было немедленно вылететь на боевое задание. Пусть мне неизвестны номера и наименования полков и дивизий, освобождавших Миллерово, но ведь наверняка там есть бойцы и командиры, которые ждут не дождутся освобождения Ельни, Волхова, Смоленска, Ярцево, других городов и сел. И мы должны ускорить это освобождение.

С большим энтузиазмом восприняли товарищи приказ вылететь на штурмовку эшелонов на перегонах Сычевка - Ржев и Сычевка - Вязьма. Первую группу повел капитан Евграф Селиванов. Вторую - я. В целях внезапности, достигнув железной дороги, мы разделились. Пусть гадают посты немецкого оповещения, куда держат путь советские штурмовики.

Нашей четверке досталась сравнительно легкая цель. На железнодорожном узле Вязьма мы беспрепятственно накрыли три паровоза под парами. Один из них находился на поворотном кругу. От взрывов наших бомб здание, крыша и стены депо окутались дымом, а маневровый паровоз свалился под откос.

Эшелоны на станции мы не стали трогать. К Вязьме подходили наши наступающие войска. Нужно было лишить врага паровозной тяги, чтобы не позволить угнать эшелоны, а там, глядишь, подоспеют наши танкисты.

Отважно действовал в этом налете Среднев. Он хорошо держался в строю, старался точно выполнить разработанный на земле план боя, не терялся, если вдруг усложнялась тактическая обстановка. Над целью Константин без промаха сбросил бомбы, по-снайперски стрелял.

Вторая наша группа тоже с успехом выполнила свою боевую задачу. Но у нее не обошлось без потерь. Старший лейтенант Шитиков и лейтенант Петров были выделены для подавления зенитных точек в районе цели. Эти два экипажа шли чуть впереди основной группы. Штурмовики прикрывало звено истребителей. Все тактические элементы построения боевого порядка как будто были соблюдены.

Но при подходе к линии фронта неожиданно появилась мощная "кучевка". Истребители прикрытия взмыли выше облаков, а штурмовики нырнули под них. В этот момент из облаков вывалились два "мессера" и набросились на Петрова. Тот метнулся в сторону, но было поздно: очередь фашистского истребителя пришлась штурмовику в бок. От удара Ил-2 вздрогнул и задымил.

Но пока тянул мотор, Петров продолжал полет к цели. Сознание, что он должен подавить зенитки противника, что на него надеются товарищи, не позволило летчику освободиться от бомб раньше времени и повернуть назад.

Вот и вражеские зенитки. По вспышкам лейтенант Петров определил огневые позиции противника. Он свалил машину в пикирование, сбросил бомбы и обстрелял цель из пушек и пулеметов. Дело было сделано - фашистская батарея замолчала.

Только тогда Славушка, так называли Петрова в полку, подумал о возвращении домой на подбитом штурмовике. Но тут его снова атаковали "мессеры".

Снаряд разорвался у летчика за спиной. Резкий толчок бросил Вячеслава на приборную доску, потерявшая управление машина клюнула вниз. Петров изо всех сил тянул ручку управления, а штурмовик продолжал падать.

"Неужели конец?" -успел подумать Славушка. На какое-то мгновение ему вдруг вспомнилось детство, мать... Стало мучительно жаль эту бесконечно добрую и ласковую женщину. Что будет с ней, когда узнает о его гибели?.. Спина летчика стала мокрой от крови.

Мотор заглох уже над нейтральной полосой. Почти без скорости штурмовик плашмя ударился о бруствер и переломился. Хвостовая часть фюзеляжа осталась за окопом, а бронированная кабина с летчиком, пробороздив несколько метров, остановилась на огневой позиции.

Наши пехотинцы вытащили Славушку, сделали ему перевязку и хотели отправить в медсанбат. Но еще не остывший от воздушного боя Петров не чувствовал тяжести ранений. Он взвалил на плечо парашют и отправился к путь. Кое-как добрался до ближайшего фронтового аэродрома и оттуда дозвонился до своего полка. Тотчас на связном самолете за раненым летчиком вылетел комэск. Прошло немного времени и лейтенант Петров снова среди однополчан.

Со всех сторон к нему тянулись дружеские руки. Кто-то из товарищей обнял летчика так, что тот взмолился:

- Осторожней, братцы! Меня... это самое... ранило!