Николай Воронов - На службе военной

Артиллеристы фронта проявили немало смекалки, чтобы ввести противника в заблуждение. Они значительно сократили общее количество пристреливающихся батарей, зато эти батареи день за днем накапливали ценные данные, которые с успехом могла использовать прибывающая сюда артиллерия усиления. Применялась и разработанная еще в довоенное время методика использования специально выделенных пристрелочных орудий, которые давали необходимые данные для стрельбы всей артиллерии подобного калибра.

Во второй половине октября противник переходил к обороне не только на флангах, но и в острие своего клина у Волги. Это было видно по ряду обычных симптомов. Например, сократились боевые действия бомбардировочной авиации противника и, наоборот, участились полеты его разведывательных самолетов. Огонь немецкой артиллерии стал резко ослабевать. Атаки приняли характер разведки боем. Увеличилось вместе с тем строительство различных оборонительных сооружений, Менее интенсивным стало использование средств радиосвязи.

Это ободряюще действовало на всех нас.

Наши предварительные расчеты в определении сроков начала операции оказывались по многим причинам невыполнимыми. В связи с этим было принято новое решение - начало действий для Юго-Западного и Донского фронтов назначено на утро 19 ноября, для Сталинградского - на утро 20 ноября 1942 года. Наступательная операция на среднем Дону намечалась ориентировочно на 6 декабря.

Я особенно тревожился за подготовку наступления на среднем Дону и, не ожидая каких-либо указаний сверху, стал заботиться об этом направлении пока что в рамках правого крыла Юго-Западного фронта.

Проверяя боевую готовность частей, мы с Н. Ф. Ватутиным прибыли однажды вечером на командный пункт одной из стрелковых дивизий левого крыла фронта. Как обычно, предложили командиру дивизии подробно доложить о подготовке к наступлению.

Перед этим мы с Николаем Федоровичем сутки работали без отдыха, страшно устали.

Командир дивизии начал свой доклад. Он говорил медленно, с тягучими паузами. Я сидел поблизости и вскоре услышал, как ему шепотом подсказывает начальник штаба. Это позабавило меня. Я пододвинулся поближе к суфлеру и увидел в руках начальника штаба папку. Оказывается, он подсказывал своему командиру, читая фразы из боевого приказа дивизии на предстоящее наступление.

Такой беззастенчивости мне еще не доводилось видеть. Я приказал командиру прекратить свой неподготовленный доклад и взял папку из рук начальника штаба.

- В скольких экземплярах издан данный документ? - спросил я.

- В четырнадцати! - был ответ.- Из них тринадцать разосланы по различным адресам, а один остался у нас. Мы его храним как зеницу ока...

На последней странице приказа были указаны все тринадцать адресатов. Кого там только не было!

- Вы сделали большое упущение по службе, - сказал я начальнику штаба, с трудом сдерживая гнев.- Вы не послали документ еще одному адресату военторгу.

Тот с полной серьезностью ответил:

- Виноват, немедленно напечатаем и вышлем.

Ватутин приказал без промедления собрать все экземпляры разосланного оперативного приказа и при нас их уничтожить. Виновные были наказаны.

На фронтовых дорогах стояла непролазная грязь. 6 ноября мы с трудом добрались наконец до командного пункта, где нас ожидали генералы и офицеры. Командиры соединений и начальники артиллерии подробно докладывали о том, что проделано в частях, что оставалось сделать. Все увлеклись, развернулась живая беседа. Каждый стремился перенять все ценное из опыта соседей, чтобы после использовать у себя.

Стрелки часов показывали уже полночь, а совещание все продолжалось. Я обратился к присутствующим:

- Дорогие товарищи! Разрешите мне поздравить вас с двадцать пятой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции и пожелать вам с честью выполнить свой долг перед народом и добиться полной победы над врагом!

Меня в те дни мучил вопрос: знало ли гитлеровское командование что-либо о нашей подготовке к наступлению?

По всем данным нашей наземной и воздушной разведки, противник ни о чем не догадывался.

Мы следили за врагом во все глаза. Наблюдение велось круглосуточно. Непрерывно работала звукометрическая разведка, которая выявляла вражеские артиллерийские и минометные батареи. С воздуха шло систематическое фотографирование расположения противника, особенно тех районов, где намечался прорыв его обороны. Генералы-артиллеристы часами просиживали за стереотрубами на наблюдательных пунктах.

Мы часто встречались с А. М. Василевским, который был здесь представителем Ставки. Обменивались впечатлениями, советовались, как лучше строить работу.

А. М. Василевский систематически докладывал в Ставку о ходе подготовки операции, я же делал это по мере надобности, но Ставка часто сама вызывала меня и засыпала множеством вопросов. Верховное командование настойчиво требовало усилить меры скрытности и маскировки войск, и в частности артиллерии, чтобы наше наступление было полной неожиданностью для противника. Ставка обязала на направлениях главных ударов при прорыве обороны противника создать такие группировки войск, чтобы было достигнуто, по крайней мере, тройное превосходство над врагом. Много раз пришлось считать и пересчитывать наши силы, в особенности группировки артиллерии, чтобы такое превосходство было действительно обеспечено.

Глубина прорыва для ударной группировки войск Юго-Западного фронта намечалась в 120 километров, а для ударной группировки войск Сталинградского фронта - до 100 километров. Развивать успех необходимо в высоких темпах с тем, чтобы за 3-4 суток завершить окружение вражеских войск. В этой обстановке наша артиллерия, тесно взаимодействуя с авиацией, должна нанести сокрушительные удары на всю оперативную глубину обороны врага, проложить своим огнем путь подвижным оперативным соединениям - трем танковым, двум механизированным и трем кавалерийским корпусам, а зенитчики были обязаны надежно прикрыть их от воздушного противника.

Уже совсем было близко 19 ноября, день решительного наступления. Мы стали измерять время уже не сутками, а часами. Артиллеристы получали от всех родов войск самые последние данные о вражеских огневых точках, наблюдательных пунктах и узлах связи. Эти сведения учитывались в планах артиллерийского наступления.

Перед решающим сражением всегда нервничаешь, беспокоишься, думаешь о том, не упущено ли что-нибудь, все ли сделано. 48 часов, оставшихся до начала операции, я тщательно распределил: в блокноте были записаны сотни дел, отмечено, с кем встретиться, кого лишний раз подбодрить, что еще раз проверить.