Николай Воронов - На службе военной

Здесь каждая фраза нуждается в уточнении. Напомним: операция "Сатурн" началась 16 декабря, а Сталинградский фронт перешел в наступление лишь 24-го. К моменту перехода Сталинградского фронта в наступление его правый сосед разгромил 8-ю итальянскую и 3-ю румынскую армии, а танковый корпус В. М. Баданова, пройдя по их стопам, 24 декабря захватил ст. Тацинскую и приступил к разгрому крупного вражеского аэродромного узла в этом районе. Такая обстановка не только "не дала противнику возможности дополнительно усилить Котельническую группировку", но ему уже вообще было не до деблокирования окруженных войск Паулюса. И, думается, бывшему командующему Сталинградским фронтом следовало бы более объективно оценивать вклад своего правого соседа в общую победу.

Начиная с 24 декабря войска Сталинградского, Юго-Западного и Воронежского фронтов наступали в тесном взаимодействии друг с другом в полосе до 300 километров. Враг нес большие потери в живой силе и технике. Эх, если бы у нас на среднем Дону побольше оперативных резервов! Я посчитал своей обязанностью высказать свою точку зрения Ставке и послал в Москву докладную записку:

"1. Операция тов. Ватутина получает широкий размах и таит в себе очень большие возможности. Для выполнения более крупных целей ему нужны новые силы (стрелковые дивизии и мотомехчасти).

2. Учитывая наши возможности на сегодняшний день, я предлагаю отказаться от активных действий у Конева и за счет его усилить Ватутина.

Кроме того, временно отказаться от активных действий и у Мерецкова и Говорова. Это даст возможность сосредоточить усилия на решающем направлении и добиться положительных результатов.

3. Когда Ватутин полностью выполнит поставленные перед ним задачи, мы будем иметь крупные силы для решения новых задач на любом направлении".

Ответа на это предложение я не получил.

Операция "Кольцо"

Новое задание Утром 19 декабря меня вызвал к телефону Сталин. Как обычно, первым, вопросом было:

- Какова обстановка на фронте?

Когда я доложил, последовал новый вопрос:

- А не считаете ли вы возможным закончить свою работу на этом направлении? Что, если отправиться вам в район Сталинграда, заняться разгромом и уничтожением группы войск Паулюса, координировать действия Донского и Сталинградского фронтов? Как вы смотрите на такое предложение?

Для меня это было полной неожиданностью.

- Вы не отвечаете на заданные вопросы,- послышалось в трубке.Чувствуется, вам не хочется уезжать... Как и некоторые другие, вы, видимо, недооцениваете, как нам важно быстрее ликвидировать окруженную группировку врага. Вы серьезно подумайте над этим и доложите ответ завтра.

До самого вечера я перебирал все доводы "за" и "против".

Конец моим размышлениям положил срочный документ из Ставки. В нем говорилось:

"Воронову, Василевскому, Рокоссовскому, Еременко, Ватутину.

1. Ставка Верховного Главнокомандующего считает, что тов. Воронов вполне удовлетворительно выполнил свою задачу по координации действий Юго-Западного и Воронежского фронтов, причем, после того как 6-я армия Воронежского фронта передана в подчинение Юго-Западного фронта, миссию тов. Воронова можно считать исчерпанной.

2. Тов. Воронов командируется в район Сталинградского и Донского фронтов в качестве заместителя тов. Василевского по делу ликвидации окруженных войск противника под Сталинградом.

3. Тов. Воронову как представителю Ставки и заместителю тов. Василевского поручается представить не позднее 21.12.42 г. в Ставку план прорыва обороны войск противника, окруженного под Сталинградом, и ликвидации их в течение пяти - шести дней".

А я-то мучился весь день, решал, соглашаться или не соглашаться... Теперь волновало другое: мне дано всего двое суток для представления плана, а я еще находился вдалеке от берега Волги. Еще более нереальным казалось время, отведенное для ликвидации окруженных войск.

Как можно устанавливать такие сроки!

Тем не менее надо было немедля приступать к новому делу. Заказал самолет на раннее утро. Остаток вечера и ночь ушли на сборы к отлету, на прощание с боевыми товарищами. Мы очень подружились с Ватутиным, помогали друг другу в работе, и прощание с ним было самым сердечным.

Как и следовало ожидать, в связи с неблагоприятной погодой самолет за мной на следующий день не прилетел. Напрасно я ждал его до полудня. Наконец терпение иссякло. Подготовили два "виллиса". Дорога займет теперь много часов. Длительная тряска на автомашине может снова вызвать тяжелый приступ моей "штатной" болезни, от которой врачи не знали по-прежнему никаких средств. Однако ничто не могло меня удержать на месте. Полученный мною документ требовал максимальной быстроты действий. Я проклинал в душе и плохую погоду, и медлительные "виллисы".

Со мной отправились два генерала-артиллериста И. Д. Векилов и А. К. Сивков и три офицера. В степи свистел ветер, было холодно. Брезентовые полотнища на кузовах наших машин всю дорогу оглушительно хлопали и, конечно, не спасали от холода. Моим опасением была халхин-голская бурка, наброшенная поверх шинели. Спутники мои были в обычных походных шинелях, изрядно мерзли, но терпели. Бурка переходила от одного к другому.

По дороге мы обсуждали план предстоящих действий и, естественно, возлагали большие надежды на нашу артиллерию.

Наконец пройдена половина пути. Мы делаем остановку у одинокого хутора в безлюдной степи. Увидели огонек в окошке. Постучались. Нас встретили приветливо, но хозяйка предупредила, что в доме все больны. В то время в этих краях появилась весьма неприятная болезнь - туляремия, острое инфекционное заболевание с поражением лимфатических желез. Однако мы настолько устали, проголодались и промерзли, что ничто уже было не страшно. Захватили чемоданчик с бутербродами и, стоя вокруг небольшого стола, принялись за еду. Адъютант принес наш "резерв" - бутылку коньяку. Она была очень кстати. Когда бутылка заняла почетное место на столе, у всех радостно заблестели глаза. Мои спутники стали потирать застывшие руки, чтобы, чего доброго, не уронить стопочку с живительной влагой. Сразу начались шутливые разговоры о великой роли таких "резервов" на войне, о своевременном введении этих резервов в дело... Мы спешили, бутылка быстро опустела, бутерброды съедены. Сердечно поблагодарив хозяев дома и пожелав им скорейшего выздоровления, смелее ринулись преодолевать вторую половину пути.

Стемнело, высоко в небе висела луна. Ветер еще более усилился. Даже в монгольской бурке было холодно. Трясло невыносимо.

Наконец к полуночи мы достигли села Заварыгино, беспорядочно разбросанного на значительном пространстве. Где-то здесь находилась "резиденция" Рокоссовского. Долго мы колесили от дома к дому, разыскивая коменданта штаба фронта. В конце концов наткнулись на весьма расторопного младшего командира. Он попросил нас подождать, а сам куда-то сбегал и привел младшего лейтенанта. Тот пригласил нас в тепло натопленную избу, предназначенную специально для нас. Мы тотчас же уснули крепким сном.