Арсен Мартиросян - Сталин: биография вождя

В одном из своих интервью [51] Садов А. Жупел Сталина. Интервью с Ю. Жуковым // Комсомольская правда. 2002. 5-21 ноября. коллега — доктор исторических наук Юрий Николаевич Жуков — выстроил четкую схему: что собой представляла власть в СССР, из кого состояла и куда стремилась. Сказано хорошо, хотя и не без отдельных перегибов. Впрочем, лучше процитируем:

"Корр. — Скажите, чем все-таки был обусловлен приход Сталина к власти? Ведь его не хотела партия, не хотел Ленин. На ком сам Ленин остановил свой выбор?

Ю. Жуков.—Однозначно — на Троцком. Троцкий, Зиновьев, Бухарин — вот были три наиболее реальных претендента занять то положение в стране, которое номинально еще занимал Ленин… И Троцкий, и Зиновьев, и Бухарин состязались друг с другом фактически на одной идейной платформе, хотя и разделились на левое и правое крыло. Первые двое были левора-дикалами, или, говоря нынешним языком, левыми экстремистами, тогда как Бухарин выглядел да и был скорее праворадикалом. Все трое считали, что главная цель и Коминтерна, и ВКП(б), и Советского Союза — помочь в ближайшие годы организовать мировую революцию. Любым способом… Причем все это на фоне германской революции в октябре 1923 года, когда окончательно восторжествовала надежда на непобедимый союз промышленной Германии и аграрной России. Россия — это сырье и продукция сельского хозяйства. Германия — это промышленность. Противостоять такому революционному союзу не сможет никто…

Поражение германской революции хоть сколько-нибудь отрезвило их?

— Нисколько. Еще и в 1934 году, уже устраненный из Коминтерна и со всех партийных постов, Зиновьев все равно продолжал упрямо доказывать, что не сегодня-завтра в Германии победит советская власть. Хотя там уже у власти был Гитлер. Это просто идефикс всего партийного руководства, начиная с Ленина. И кто бы из первой тройки претендентов ни победил в борьбе за освободившееся место вождя, в конечном счете это обернулось бы либо войной со всем миром, потому что Коминтерн и ВКП(б) продолжали бы организовывать одну революцию за другой, либо перешло бы к террористическим акциям типа «Аль-Каиды» и режима типа афганских талибов.

Правые радикалы были в этом отношении все-таки умереннее?

Бухарин, Томский, Рыков действительно придерживались несколько иной стратегии: да, мировая революция произойдет, но произойдет не завтра-послезавтра, а, может быть, через пять — десять лет. И пока ее приходится ждать, Россия должна укреплять свою аграрную сущность. Промышленность развивать не надо: рано или поздно нам достанется промышленность Советской Германии. Отсюда идея быстрой и решительной коллективизации сельского хозяйства, которой оказались привержены и Бухарин, и Сталин. [52] Это не значит, что их взгляды на промышленность были одинаковыми. В 1927 году стартовала первая пятилетка, основной упор в которой делался как раз на тяжелую индустрию И вот примерно с 1927 по 1930 год лидерство в нашей стране принадлежит этому дуумвирату. Троцкий и Зиновьев, поняв, что проигрывают, объединились и дали последний бой правому крену на съезде ВКП(б) в 1927 году. Но проиграли. И с этого момента лидерами становятся Бухарин и Сталин плюс Рыков и Томский.

Но именно в 1927 году Сталин начинает понимать то, что все еще не понимали бухаринцы. После неудачи революции в Китае — Кантонского восстания, — на которую возлагалось столько надежд, после провала революции в Европе до Сталина, до Молотова, еще до некоторых дошло, что надеяться на мировую революцию не то что в ближайшие годы, даже в ближайшие десятилетия вряд ли следует. Тогда-то и возникает курс на индустриализацию страны, которого Бухарин не принял. Давайте рассудим сами, кто в этом споре был прав. Россия убирала хлеб косами, которые покупала у Германии. Мы уже строили Турксиб, вторую колею Транссибирской магистрали — а рельсы покупали в Германии. Страна не производила ни электрических лампочек, ни термометров, ни даже красок. Первая карандашная фабрика в нашей стране, прежде чем ей присвоили имя Сакко и Ванцетти, называлась Хаммеровская. То есть по нынешним меркам это было что-то такое африканское. Потому и возникла идея индустриализации, чтобы обзавестись ну хотя бы самым минимумом того, что должна иметь каждая страна. На этой основе и произошел конфликт между Сталиным и Бухариным. И только с 1930-го по примерно 1932 год Сталин постепенно выходит на роль лидера, что, впрочем, еще далеко не очевидно. Вплоть до середины 1935 года все они говорят о центристской группе Сталин — Молотов — Каганович — Орджоникидзе — Ворошилов, причем само это определение "центристская группа" в их устах звучит крайне презрительно . Мол, это уже никакие не революционеры?

Небольшой комментарий: То, что Сталин якобы только в 1927 г. стал понимать то, что все еще не понимали бухаринцы, — мягко говоря, сильный перегиб. Сталин и до октября 1917 г. не был благосклонен к идее мировой революции. И едва только гроб с Лениным втащили в деревянный поначалу Мавзолей, как он уже откровенно отринул курс на мировую революцию, выдвинув программу строительства социализма в отдельно взятой стране. Естественно, что поначалу он все еще камуфлировал свой тезис «виньетками» из столь любезного оппозиции бреда о мировой революции. Однако мудрая британская разведка ни в коей мере не заблуждалась на этот счет. Она прекрасно поняла, что это камуфляж. Уже в начале 1926 г. она сделала однозначный вывод о том, что Сталин перешел к политике с использованием национальных инструментов. То есть до 1927 года.

Подтекст совершенно ясный: изменники идеалам партии, предатели рабочего класса. Вот эта пятерка постепенно и пришла к выводу о том, что вслед за экономическим нужно решительно менять также политический курс страны. Тем более что в 30-е годы СССР вдруг оказался перед угрозой куда более серьезной изоляции, чем это было в 20-е, и поддержание старого курса могло бы эту угрозу только обострить.

Получается, по-вашему, что приход Сталина к власти был едва ли не спасением для страны?

— Не только для страны, но и для мира. Радикальные левые бесспорно втянули бы СССР в кровопролитный конфликт с капиталистическими странами (выделено жирным мной.— А. М.). А с этого момента мы перестали думать о мировой революции, о помощи революционерам Бразилии, Китая, стали больше думать о себе… Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Орджоникидзе сумели понять, что мировая революция как конкретная цель — это утопия чистой воды и что нельзя эту утопию организовать насильно. Ведь не случайно «розовый» период в жизни нашей страны закончился вместе с приходом к власти нацистов в Германии. Не случайно именно тогда Сталин и начал свой "новый курс". Он тоже датируется очень точно: это конец 1933 года.