Михаил Марголис - Затяжной поворот: история группы «Машина времени»

Так вот, мне позвонили домой. Человек официально представился сотрудником КГБ и сказал, что хочет со мной побеседовать. Встречу назначили в гостинице «Будапешт». Комитетчик встретил меня в холле. Взял ключи от специального номера, и мы туда проследовали. Как я понял, меня решили пробить на тему: могу ли я стать их осведомителем? Впрямую таких предложений не делалось, но общий характер беседы наводил на определенные мысли. В конце концов, я откровенно спросил: что вы от меня хотите? Он ответил: «Знаете, вот вы поедете за границу, наверняка, будете с кем-то встречаться, отвечать на какие-то вопросы…». А, ведь, работники этой организации в каком-то смысле моделируют твое ближайшее будущее. Примерно то, что их интересует, они тебе потом и устраивают. Я, все понял и пообещал: «Все, что меня там спросят, я вам честно могу пересказать. Если вам это интересно». Видимо, по моей реакции и каким-то ответам они поняли, что тему со мной развивать не стоит, я им не подойду.

Как ты думаешь, среди людей в разные периоды связанных с «Машиной» были стукачи?

Думаю, были. Но это не музыканты. Не хочу называть конкретных имен, поскольку это лишь подозрения…

Максим Капитановский

В последние годы мне иногда звонил, часа в 3–4 ночи, пьяный Кава, жаловался на Макаревича, предлагал вместе писать книгу, говорил, что Катамахин был агентом КГБ.

Я ему отвечал: «Сереж, а кому это все сейчас интересно? Кто знает этого Катамахина?». А он считал, что это очень интересно. Я соглашался: «Ну, хорошо. Ты напиши, я отредактирую, чем смогу помогу». Хотя, о чем тут можно больше страницы написать? В общем, бред какой-то…

Александр Катамахин – любопытный персонаж, являвшийся звукооператором «Машины» раннего периода. Это он, по свидетельству Макара, поил их с Гребенщиковым в 1976 году в Таллинне «нервно-паралитическим пойлом» – медицинским спиртом настоенном на красным стручковом перце, привезенном из Ташкента. Его лик, как утверждают «ветхозаветные» хроники «Машины» был запечатлен на басовой колонке группы. Кроме, верчения ручек за пультом, Катамахин, вроде бы, изобрел некую жесткую гимнастику, корректирующую дамские фигуры. В свое время ей увлеклись супруги Макара и Кавы и, по предположению, уже упоминавшегося в этой книге литератора Бориса Бостона, через доверительное общение с женами «машинистов» Катамахин мог оказывать какое-то влияние на самих участников «МВ». В общем, мутная и давняя легенда…

Андрей Макаревич

Не могу тебе точно ответить на вопрос: был ли Катамахин агентом? Не знаю. Возникали такие слухи. Он работал в институте имени Лумумбы, это вообще, был такой гэбэшный институт. Но даже если Александр и имел связь с органами, он все равно нам изрядно помогал. Вреда от него я, во всяком случае, никакого не помню.

А вы в группе обсуждали когда-нибудь эту щекотливую тему?

Нет. Никогда.

Согласно весьма распространенному мнению, ни «Рагу», ни нелегальные штатовские «Охотники за удачей» все ж-таки основательно не помяли тогда «Машину» потому, что группа вовремя успела обозначиться в «Душе». Как ни крути, а фильм Стефановича стал одним из блокбастеров начала 80-х и просто так разогнать команду, которую теперь в лицо разглядела вся страна, было проблематично. Расформирование стало бы для «машинистов» прямой дорогой в герои. А, лишнего шума (что, как помните, заметил и Макар) никто из советских начальников не любил…

Андрей Макаревич

Мы были уже очень популярны и до «Души», но как мы выглядим, знали далеко не многие. А тут нас увидел весь Союз. По тем временам фильм был снят довольно лихо и пользовался большой популярностью.

Отлично помню, как в начале 80-х в каждом пляжном кабачке местные музыканты играли песни «Машины». Он так старались, что даже нашу «лажу» снимали один к одному. Но нас никто не узнавал. Мы, как люди-невидимки, садились где-нибудь в уголке заведения, млели от собственного величия, и уходили. А после «Души» наши морды, конечно, стали известными. Мне в тот момент впервые пришлось коротко подстричься, потому что доставать на улице и в разных общественных местах меня стали очень сильно.

Длинный хаер на протяжении многих лет – твой осознанный выбор?

А как же можно быть «битлом» с короткими волосами? Сейчас у меня иная прическа, потому что волосы не растут так, как раньше. Да и, вообще, сколько можно? Сегодня уже и такие «битлы» бывают. Очень многое изменилось. К тому же я не люблю, когда пятидесятилетний человек старается казаться двадцатилетним. Это жалко выглядит. Надо, все-таки, органично чувствовать себя в каждом возрасте.

После «Души» многим показалось, что вы куда-то совсем в эстрадное болото заехали. «За тех, кто в море» запели…Это ж, прям, «Земляне» какие-то?

А, по-моему, очень битловская, биг-битовая тема, мне нравится. А «Поворот», в таком случае, чем от нее отличается? А его, ведь, распевали и все неформалы, в свое время. Я не понимаю, где проходит граница: между попсовой песней и не попсовой. «Битлз», как выясняется теперь, тоже поп-музыка, но, все-таки, еще и рок-н-ролл. Я надеюсь, что «Машине» удается где-то на той же грани балансировать.

Валерий Ефремов

На моей популярности съемки в «Душе» мало отразились. Я, собственно, не считаю себя особенно популярным и сегодня. Ну, так чтобы меня на улице останавливали, показывали пальцем, просили автограф – такого нет. Хотя фильм, конечно, сделал свое дело. Судя по разным разговорам, нас в тот момент, действительно, могли разогнать к чертовой матери. Поэтому предложение Стефановича подоспело вовремя. Хотя именно тогда я понял, как ненавижу киносъемочный процесс. И до сих пор испытываю те же чувства. Не понимаю, почему на любых съемках нужно находиться часов по восемь в день? Причем не ради появления красивого рассвета или заката для кадра, а просто тупо сидеть, ждать какой-то народ, общаться с пьяными техниками, чтобы в итоге отснять какие-нибудь три минуты фильма. Не знаю, может это издержки нашего кинематографа…

Андрей Макаревич

То, что изначально на роль главной героини в «Душе» планировалась Пугачева, мы как-то не обсуждали. Все эти перестановки, в частности поездка Стефановича с уговорами к Соне Ротару, не при нас происходили. Я знаю, что Мишка Боярский не хотел играть меня в фильме. Говорил: «Это глупо выглядит. Пусть Макар сам поет свои песни в „Душе“. Это будет лучше, чем мои кривляния на экране, вместо него». Но Стефанович ему объяснил, что так решил худсовет «Мосфильма». Потребовали усилить «этот вокально-инструментальный ансамбль» какой-нибудь кинозвездой, иначе картину просто закроют. И Миша согласился, дабы спасти ситуацию. Стефанович, вообще, способен гениально запудрить мозги кому угодно. В этом ему равных нет. Поэтому в результате все получалось так, как хотел он. И на съемках все его слушались. В кино режиссер берет на себя ответственность за то, что получится. Мы ему доверяли в этом смысле.