Рэймонд Толивер - Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха

Только один из ведомых лучшего аса всех времен был сбит. Однако и он совершил посадку, не получил ранений. Это был майор Гюнтер Капито, бывший пилот бомбардировщика. Его прислали в группу Хартманна перед самым концом войны, и он не прошел курса переподготовки. Капито исполнилось уже 32 года, и он стал летчиком-истребителем слишком поздно. Однако для него это был единственный способ остаться в живых. Сам Капито заметил: «Приспособиться было нелегко».

Реакция этих двух человек при встрече еще аукнулась в новых германских ВВС в 50-х и 60-х годах. Капито так описывает свою первую встречу с Хартманном в 1945:

«Мое первое впечатление от Буби Хартманна оказалось совсем не потрясающим. Передо мной стоял неряшливый покачивающийся молодой человек с исключительно светлыми волосами под замызганной фуражкой. Говорил он медленно, растягивая слова. Я решил, что прозвище ему очень подходит, и мысленно спросил себя: «И это мой будущий командир?»

В течение следующий нескольких дней это впечатление не улетучилось, хотя и обнаружилось, что он имеет некое подобие темперамента. Когда он говорил о полетах, летчиках и боях, он оживал. Речь становилась громкой и четкой. И тогда становилось понятно, что это нормальный человек, молодой, и потому совершенно неиспорченный. Однако я не видел в нем командира, и впечатление сохранилось у меня до конца войны». Профессиональный военный, и вообще слишком старый человек, чтобы переучиваться, Капито был вдобавок пилотом бомбардировщика. Он чувствовал себя не в своей тарелке, попав в истребительную эскадрилью. Неформальные отношения истребителей-фронтовиков, которые так понравились Эриху, и которые так соответствовали его характеру, шокировали Капито.

Тем не менее, отставной бомбардировщик рвался летать ведомым Эриха и каждый день просил его об этом. В ответ Эрих пытался переубедить Капито. Война шла к концу, и бывший пилот бомбардировщика просто подвергается себя ненужному риску, садясь на Ме-109. Капито продолжал упрашивать.

Наконец лучший в мире ас сдался. Он попытался втолковать бывшему бомберу особенности пилотирования истребителя. Особенно он подчеркнул необходимость держаться вплотную к ведущему. Эрих предупредил Капито, что крутые виражи это главная особенность воздушного боя истребителей.

В воздушном бою с «Аэрокобрами» Хартманн и Капито были атакованы сверху 2 звеньями русских истребителей. Эрих сам опишет последовавший бой:

«Я позволил русским истребителям подойти на дистанцию выстрела, приказав Капито держаться рядом со мной. Это была как раз та ситуация, о которой я говорил ему совсем недавно. Когда русские открыли огонь, я заложил крутой вираж по горизонтали и пошел на них. Однако Капито не сумел удержаться за мной. Он выполнил стандартный БОМБАРДИРОВОЧНЫЙ разворот. В результате он и атакующие «Кобры» оказались прямо передо мной.

Я приказал ему круто отвернуть, чтобы я мог стрелять по русским, однако он выполнил второй бомбардировочный разворот и был подбит. Я увидел это и приказал ему идти в пике и выбрасываться с парашютом. К своему огромному облегчению я увидел, как он покинул самолет, и раскрылся купол его парашюта. Однако я был зол, что он не смог выполнить мои приказы.

Я пристроился сзади за «Аэрокобрами», сблизился, и после короткой очереди вражеский истребитель пошел вниз. Он взорвался на земле всего в 2 милях от места приземления Капито и примерно в миле от нашей базы. Я был счастлив, что сбил «Аэрокобру», однако ругал сам себя, что не послушался интуиции, которая не советовала мне лететь с Гюнтером Капито».

Эрих сел на аэродроме, взял автомобиль и подобрал смущенного Капито. Вместе они поехали к разбившемуся русскому истребителю. Пилот был капитаном. При ударе о землю его выбросило из кабины, и он погиб. При нем оказалась большая сумма немецких денег, что-то около 20000 марок. Это был единственный случай на 1400 вылетов Эриха Хартманна, когда его ведомого постигло несчастье.

Гюнтер Капито остался совершенно цел. Он ушел в отставку в звании полковника из новых германских ВВС. Вот как он описывает свои ощущения после того, как его сбили:

«Я чувствовал себя ужасно неловко и понимал, что мне следует стоять на коленях. Даже визит к месту гибели моего противника не смог поднять моего настроения. Русский имел 25 побед, я стал его 26 жертвой.

Поэтому мой победитель не был таким беспомощным кроликом, как я сам. Только вечером на традиционной пирушке по случаю «дня рождения» пилотов, переживших смерть, я начал приходить в себя».

Полковник Капито попал в плен в конце войны вместе с Эрихом Хартманном и тоже был передан американцами русским. Он находился в русских тюрьмах до 1950. Сегодня он живет в Тройсдорфе возле Бонна.

Хотя шансы Эриха добиться победы возросли, когда весной 1943 он стал командиром звена, он был полон решимости сохранять своих ведомых. Прошел какой-то период, пока он привыкал к роли командира. Он совершенствовал свой метод атаки и в то же время постоянно следил за ведомым. Какое-то время можно было заметить явное влияние стиля Крупински на методах командования Эриха. Это подражание было естественным и бессознательным, так как молодой пилот восхищался старшим товарищем, особенно его командирскими способностями. События, опыт и новая ответственность быстро заставили Эриха отказаться от попыток копировать Крупински.

Он не мог походить на других и оставался сам собой. Как человек, всюду идущий своей дорогой, Эрих выработал собственный стиль командования, и люди охотно следовали за ним. Преданность Биммеля была примером этого на земле. В воздухе его желание сохранить ведомого не только помогало сдерживать импульсивные порывы, но также принесло ему уважение и преданность тех, кого Эрих водил в бой. Он всегда приводил их обратно.

К 25 мая он добавил еще 6 побед. Эрих взлетел на рассвете и буквально через пару минут натолкнулся на группу советских Лагг-9. Выходя из атаки, он пошел с набором высоты на солнце, и, наполовину ослепший, столкнулся в воздухе еще с одним Лагг-9. Умелое пилотирование и старые навыки планериста помогли ему дотащить поврежденный Ме-109 до занятой немцами территории. Там он совершил свою пятую аварийную посадку. Его нервы были совершенно расшатаны, и врач порекомендовал отправить его в краткосрочный отпуск домой. Храбак отдал соответствующий приказ, и скоро Эрих уже мчался в Штуттгарт.

Возвращение в Германию после трудностей и лишений на Восточном Фронте помогло Эриху быстро оправиться. Уш выглядела еще более влюбленной, чем раньше. Можно было сесть в глубокое мягкое кресло, а кровать была застелена чистыми простынями. Пропало постоянное напряжение, витавшее на фронте.