Теодор Гладков - Артур Артузов

«27 мая. (Последний день на свободе. – Т. Г.) Сегодня у меня день сплошного рева. Была на Кузнецком, неудача, была в кино, противная картина – со смертями, смотрела парад 1 мая (в киножурнале «Новости дня» шел в каждом кинотеатре перед каждым сеансом. – Т. Г.) и тоже плакала, плакала и от восторга и от гордости за нашу Красную Армию, и в то же время было мучительно тяжело за тебя, милый ты мой, ненаглядный.

Как жаль, что ты мне ничего не рассказал о своей борьбе, о своих переживаниях, ведь они были, в этом я не сомневаюсь, я видела по твоему лицу в последние дни, что тяжело на сердце {144} 144 Это единственное свидетельство, что Артузов уже ждал неприятностей, возможно, даже и ареста. Тут женской интуиции и наблюдательности можно, увы, доверять полностью. , а вот теперь я ничего не знаю о тебе. В тебе я не сомневаюсь – ни как то, что здесь орудует враг и, вероятно, твой личный, это факт, вероятно, хочет спасать свою шкуру подлец, ведь если бы не враг, никто никогда не взял бы Гришу. Он прекрасный парень, настоящий беспартийный большевик, и его арестовать мог только враг. Теперь я думаю, что кто–нибудь из твоих товарищей подвел, то есть не оправдал твоего доверия. Нет, это все–таки непростительно так с тобой было поступить. Если Николай Иванович сам разберется в этом деле, то все будет хорошо, а пока я плачу, нервничаю и волнуюсь о твоем здоровье. Рада, что не очень жарко, все–таки тебе не так душно. Люблю тебя крепко, мой милый, замечательный, мечтаю о нашей встрече. Целую много раз твою головочку».

На этом обрывается письмо–дневник Инны Михайловны. Скоро оборвется и ее жизнь…

На допросе 20 июня Инну Михайловну обвинили в шпионаже в пользу французской разведки на том лишь основании, что она дважды ездила «под предлогом лечения» в Париж, где ее и завербовали. Позднее это станет обычной, весьма удобной практикой в работе следователей. Если советский специалист командировался, к примеру, на стажировку в Англию, его делали английским шпионом. Если дипломат работал в советском полпредстве во Франции, становился, естественно, французским. Советские разведчики, и легалы, и нелегалы, объявлялись агентами разведок именно тех стран, в которых и против которых работали. В конце концов дело дошло до того, что перепуганные граждане первой в мире страны победившего социализма как черт от ладана открещивались даже от кратковременных командировок за границу, о которых раньше только могли мечтать.

Как ни нажимал следователь, Инна Михайловна категорически отказалась признать себя виновной, отвергла и все обвинения в адрес Артура Христиановича:

«Никогда шпионажем не занималась и понятия не имею, что это значит. Артузов Артур Христианович является моим мужем, живу с ним с 1934 года. Никогда никаких антисоветских проявлений я со стороны Артузова не замечала. Он вел себя как настоящий коммунист».

Содержалась Инна Михайловна во Внутренней тюрьме номер 2. Обвинительное заключение готовил… все тот же Аленцев, утвердил тоже знакомый читателю Николаев–Журид, теперь начальник 3–го отдела.

Перед Военной коллегией Верховного суда СССР, состоящей из армвоенюриста В. В. Ульриха (председательствующий), членов – корпусного военюриста И. Д. Матулевича и дивизионного военюриста И. Т. Никитченко, Инна Михайловна предстала 26 августа 1938 года в 19 часов 25 минут. Виновной себя ни в чем не признала. Через сорок минут Ульрих огласил приговор: высшая мера наказания. В тот же день вдову Артузова постигла участь мужа. По некоторым сведениям, останки И. М. Артузовой захоронены на территории совхоза «Коммунарка».

Первая жена Артузова Лидия Слугина ареста избежала. Разумеется, из квартиры в Милютинском семью немедленно вышвырнули. Новое жилье она с детьми с большим трудом обрела на Коптевских выселках в помещении… бывшей конюшни.

Мать Артузова Августа Августовна не вынесла горя и скончалась вскоре после ареста Артура Христиановича. (Отец Артузова Христиан Петрович и дядя Петр Петрович умерли в одном в том же 1923 году.) Сына Артузова Камилла арестовали в 1941 году, как только он достиг совершеннолетия. Молодой человек провел в заключении много лет, был несколько раз на грани смерти. Один раз его спасло от расстрела за «контрреволюционный саботаж» – невыполнение из–за крайнего истощения непосильной суточной нормы выработки на лесоповале – лишь то обстоятельство, что лагерному оркестру срочно потребовался новый скрипач после смерти старого.

После освобождения Камилл осел в Рязани (в Москву возвращаться ему было запрещено), преподавал в местном музыкальном училище, там же женился. После реабилитации вернулся в столицу, был принят в детский музыкальный театр знаменитой Натальи Сац. Эта удивительная женщина и сама много лет провела в лагерях. Она хорошо помнила Артузова еще по Северному фронту, где совсем молоденькой девушкой служила медсестрой. По странному совпадению Камилл Артурович скончался в Москве в 1997 году… 21 августа!

23 марта 1938 года был арестован брат Артузова Рудольф Фраучи. Его, простого рабочего артели «Древтара» в Одинцове, обвинили в шпионаже в пользу Германии. Рудольф Христианович Фраучи 9 августа 1938 года был расстрелян на спецполигоне НКВД в Бутове и там же захоронен. Второй брат, Виктор Христианович, перебрался в Казань и тем самым как–то выпал из поля зрения московских гонителей семьи из НКВД. Он стал известным профессором, доктором медицинских наук.

Григорий Самойлович Тылис на следствии был принужден сознаться в выполнении шпионских заданий, которые якобы получал от Артузова. Однако в судебном заседании мужественно отказался от выбитых из него на следствии ложных показаний. Тем не менее его приговорили к ВМН и 25 октября 1937 года расстреляли.

25 августа того же 1937 года был расстрелян по обвинению в шпионаже и Макс Бенедиктович Бенедиктов.

Загадки, связанные с «делом» Артузова, множились и после его казни.

В самом деле… Преемник Артузова в должности начальника ИНО комиссар госбезопасности второго ранга Слуцкий скоропостижно скончался, видимо, от острого приступа сердечной недостаточности, 17 февраля 1938 года в кабинете первого замнаркома НКВД Фриновского. Похоронили его с воинскими почестями, был даже некролог в «Правде». Потом поползли слухи, что вроде он тоже был врагом народа. Спустя некоторое время слух подтвердили официально. В 50–е годы, когда начались массовые реабилитации (Слуцкий никакой реабилитации не подлежал, поскольку репрессирован не был), родился новый, по сей день твердо бытующий слух, что на самом деле Фриновский отравил Слуцкого, подмешав ему яд то ли в кофе, то ли в печенье. С моей точки зрения, под этой версией нет никакого обоснования. Если бы стоял вопрос о ликвидации Слуцкого, его бы спокойно расстреляли, как сотни и тысячи других ответственных сотрудников НКВД.