Теодор Гладков - Артур Артузов

Студент Фраучи оказался человеком разносторонних интересов. Он увлеченно изучал философские сочинения, проглатывал книжные и журнальные литературные новинки, посещал театр, особенно часто оперу и Народный дом, где выступали в ту пору известнейшие певцы Федор Шаляпин, Леонид Собинов, Антонина Нежданова, исполнительница цыганских романсов Варя Панина. Артур и сам пел вначале только на дружеских вечеринках, позднее в том же Народном доме. После подростковой ломки у Фраучи образовался красивый и сильный тенор. Специалисты находили, что при желании он вполне мог бы стать профессиональным оперным певцом. А пока что студент–политехник успешно исполнял теноровые партии в одиннадцати спектаклях, поставленных актерами–любителями в Народном доме. Через много лет Артур Христианович, уже будучи и начальником одного из ведущих отделов, и членом коллегии, охотно выступал на сцене клуба ОГПУ перед сотрудниками, исполнял чаще всего арии Радамеса из «Аиды», Хозе из «Кармен», романсы, в том числе свой любимый, на музыку Шуберта, «Я не сержусь», который пел на немецком языке.

Активное участие в нелегальных кружках, другие увлечения не мешали Артуру серьезно овладевать будущей профессией. Звездой первой величины в Политехническом институте заслуженно считался профессор Владимир Ефимович Грум–Гржимайло, крупнейший инженер–металлург России, видный ученый, создатель первой теории печей. «Громоподобный» – так не без основания называли за глаза профессора – приметил способного студента Фраучи и, когда тот получил диплом инженера, пригласил его в свое знаменитое Металлургическое бюро, находившееся на Большом Самп–соньевском проспекте, близ Литейного моста.

Металлургическое бюро Грум–Гржимайло было единственным в своем роде проектным учреждением. На второй год мировой войны выяснилось, что русская армия испытывает хроническую нехватку трехдюймовых артиллерийских снарядов. Их стали изготавливать на мелких и средних предприятиях, не занимавшихся раньше таким производством. Корпуса снарядов вытачивались на станках, затем подвергались термообработке в специальных печах. Вот этих–то печей и не было на заводах, из–за нужды подключенных к выполнению армейских заказов.

Добровольным разработчиком печей и стал профессор Грум–Гржимайло. Все работы производились, можно сказать, на дому в кустарных условиях. Когда стало ясно, что в одиночку с делом, приобретавшим все больший размах, не справиться, он снял в доходном доме на Большом Сампсо–ньевском проспекте квартиру в несколько комнат. Там и разместились приглашенные им на свой страх и риск конструкторы. Их число никогда не превышало пятнадцати.

Лучшей школы для молодого инженера Фраучи и придумать было нельзя. Здесь генерировались самые прогрессивные технические идеи. За два с небольшим года бюро разработало свыше ста типов различных печей и иного оборудования. Сослуживцы и сам Громоподобный прочили Артуру Фраучи блестящую карьеру на инженерном поприще. Но в Петрограде началась Февральская революция, едва ли не сама собой, во всяком случае, никакой заслуги в этом российских социал–демократов не было, свалилась с обветшалого и абсолютно недееспособного дома Романовых царская корона. Из ссылок, тюрем, эмиграции стали возвращаться революционеры. Правда, большевикам после июльских событий вновь пришлось перейти на полулегальное, а кому и вовсе на нелегальное положение.

Между тем по заданию бюро Артур Фраучи отправился в очередную командировку на Урал, в Нижний Тагил, откуда вернулся к осени, чтобы принять участие в революции, уже в Октябрьской. В Питере он отыскал Николая Подвойского, который возглавлял организацию при Петроградском комитете РСДРП(б), и изъявил желание работать с большевиками, с сожалением оставив свою профессию. Впрочем, тогда он верил, что еще вернется к своей мирной, хотя и «горячей», цвета расплавленного металла, работе. Увы…

В декабре 1917 года Артур Фраучи вступил в партию большевиков, но по независящим от него причинам партбилет он получил лишь в середине лета 1918 года.

Двумя месяцами раньше в жизни Артура произошло еще одно, казалось, весьма заурядное событие, которому он тогда не придал никакого значения. Как уже известно читателю, все Фраучи (в том числе двоюродные братья Артура по отцу – Александр и Федор) были швейцарскими гражданами. 4 сентября 1917 года в швейцарском посольстве Петрограда Артуру Евгению Леонарду Фраучи тоже был выдан швейцарский паспорт за номером 11/208.

…Уже в советский период работы Артуру Христиановичу пришлось столкнуться с вопросами своей предыдущей деятельности. Чиновники–саботажники, еще сидевшие в банках и других финансовых учреждениях, под каким–то предлогом закрыли лицевой счет профессора Грум–Гржимайло. Это означало фактическую ликвидацию Металлургического бюро, которое не принадлежало ни к какому ведомству, и, следовательно, за него некому было заступиться.

Тогда Владимир Ефимович решил обратиться за помощью к своему бывшему ученику и сотруднику – Фраучи. Артур Христианович ответил учителю письмом, в котором изложил некоторые свои мысли по поводу происходящих событий:

«Дорогой Владимир Ефимович!

С чувством глубочайшего волнения прочел я Ваше письмо, поразившее меня простотой и величием, отличающим больших людей в тяжелое время.

Мне стыдно за нашу действительность, Владимир Ефимович, когда такие люди, которых человечество должно было бы оберегать как высший дар судьбы, принуждены говорить о себе, чтобы не быть забытыми или даже погибнуть среди обломков разрушающегося строя.

Я сторонник этого разрушения в целом, я думаю, что потом, после разрушения, жизнь пробьется, отбросив ненужное, и техника возродится в новых формах заново построенных, а не в отремонтированных старых, и поэтому, Владимир Ефимович, я и пошел сюда.

Но тем большим преступлением считал бы я разрушение такого научного центра и молодого предприятия, работающего на чисто товарищеских, почти социалистических началах, каким является Металбюро, разрушение такого центра со всех точек зрения абсурдно.

Поэтому, Владимир Ефимович, я считаю своей обязанностью и большим счастьем для себя приложить все мое старание, чтобы спасти дело, в котором хоть и очень маленькая, но есть и моя капля меда.

Я очень жалею, что мне поздно, только сегодня, доставили это письмо и я потерял немного времени, чтобы предпринять свои шаги…»

К сожалению, Артуру Фраучи тогда не удалось помочь сохранить бюро. Ему пришлось срочно и надолго уехать из Петрограда.

Однако через несколько лет, при содействии председателя Высшего совета народного хозяйства Феликса Дзержинского, профессор Грум–Гржимайло воссоздал свое детище уже в Москве. Бюро металлургических и теплотехнических конструкций (БМТК) за первые пять лет своего существования выполнило 1200 проектов печей, из которых 800 были тогда же построены. С годами БМТК выросло в знаменитый Стальпроект – Государственный институт по проектированию агрегатов сталелитейного и прокатного производства для черной металлургии.