Теодор Гладков - Артур Артузов

Артузова это не могло не огорчать, однако в то же время утреннее общение с председателем ОГПУ имело для него и положительную сторону – отсутствие Ягоды. Очень уж явно, порой даже беззастенчиво, давил Генрих Григорьевич на Менжинского, а Вячеслав Рудольфович из–за прогрессирующей болезни уже не мог отстаивать свою позицию под напором энергичного заместителя. К тому же в руководстве ОГПУ все знали, что Ягоду во всем поддерживает Каганович, в ту пору второе лицо в секретариате ЦК, правая рука самого Сталина по всем внутрипартийным (и не только) делам. Менжинский не мог не понимать, что в ОГПУ репрессивные функции все более доминируют над функциями объективной защиты высших интересов государства по линии разведки и контрразведки. Но противостоять этой тенденции, главным проводником которой был Ягода, уже не мог. Ибо прекрасно знал: Генрих Григорьевич действует по прямым указаниям ЦК, которые, как правило, получает напрямую от самого Сталина. Более того, догадывался, что в ряде случаев Ягода имеет указание от «верхов» его как председателя ОГПУ в известность не ставить. Иногда Вячеслав Рудольфович с горечью и страхом вынужден был признаться самому себе, что не только здоровье его резко пошатнулось – сдала и сама воля…

Он уже не мог, как прежде, контролировать всю деятельность ОГПУ как в центре, так и на местах. Потому и старался, хотя бы в пределах еще сохранявшейся его власти, поддерживать конкретные разведывательные и контрразведывательные операции. В первую очередь те, что осуществлял Артузов, теперь единственный человек в коллегии, которому он мог безоговорочно доверять.

– Хорошо, что вы пришли, – протягивая Артузову худую руку, произнес глухим голосом председатель ОГПУ.

С журнального столика, стоявшего рядом с тахтой, Менжинский отодвинул пузырьки с лекарствами, бумаги, придавленные подстаканником со стаканом остывшего чая, глазами указал Артузову на стул.

– Очень прошу вас: доведите до каждого вашего сотрудника суть нынешней политической обстановки, – медленно начал беседу Вячеслав Рудольфович. – При дальнейшем наступлении на кулачество, неослабных темпах развития индустриализации внутреннее сопротивление неизбежно. И в самых острых формах. Следует ожидать неизбежного усиления подрывной деятельности спецслужб империалистических государств. Они–то уж постараются объединить вокруг себя все антисоветские силы: и монархистов, и белогвардейцев, и буржуазных националистов, и прочих… – Внимательно посмотрев на Артузова, словно желая убедиться, правильно ли тот его понял, Вячеслав Рудольфович продолжал: – Вашим сотрудникам предстоит сейчас, с учетом всего сказанного, нанести ощутимый удар по «николаевцам».

В то время антисоветские белогвардейские силы за рубежом сосредоточивались вокруг двух вражеских центров, имевших одну цель – восстановить монархию в России, но не пришедших к единому мнению в вопросе о личности претендента на престол. Одну группу возглавлял великий князь Николай Николаевич, другую – великий князь Кирилл Владимирович (чье великокняжество многие монархисты не без оснований ставили под сомнение; на основании своей трактовки давнишнего закона о престолонаследии они признавали за ним лишь право титуловаться князем императорской фамилии). Особенно активными и опасными были «николаевцы». Они держали в своих руках сильную и разветвленную воинскую организацию, созданную еще в 1924 году генерал–лейтенантом бароном Петром Николаевичем Врангелем, – Русский общевоинский союз – РОВС.

– Кое–кому из наших товарищей кажется, что после ликвидации «Треста» и «Синдиката», – продолжал Вячеслав Рудольфович, – на нашем фронте стало спокойнее. Верно, мы нанесли врагу чувствительные удары. Многие дамы в Париже и Лондоне до сих пор носят траурные плерезы. Мы научились защищаться. Но это не должно посеять среди нас благодушие и беспечность. И впредь против нас будут направлены провокации империалистов, интервентов, террор и попытки возродить контрреволюционное подполье с целью сорвать наступление социализма. – Закончив фразу, Менжинский откинулся на подушки. Видимо, длительный разговор утомил его. – Ничего, я сейчас отдышусь, – виновато произнес он. – Не обращайте внимания, сейчас все пройдет.

Увы, Артузов прекрасно понимал, что «не пройдет», в лучшем случае болезнь даст передышку до следующего приступа. Но говорить об этом между ними не было принято.

Артузов тщательно обдумывал сказанное Вячеславом Рудольфовичем. Речь шла об оперативной деятельности органов госбезопасности в данной обстановке в целом, разведки и контрразведки в частности. Надо нанести удар по РОВС и его отделениям, обосновавшимся в первую очередь в сопредельных с СССР странах.

– Ну вот я и отдышался, – заговорил более веселым голосом Вячеслав Рудольфович, – приму лекарство, и продолжим беседу.

Он выпил лекарство, затем, привстав с подушек, стал ворошить кипу газет. Нашел нужную. Пробежал глазами какую–то статью. Потом обратился к Артузову:

– Этот номер прислали мне с Украины. Между прочим, в ней есть строчки, касающиеся и вас.

Артузов уже понимал, в чем дело, что имел в виду Менжинский. Он взял газету – в ней было опубликовано сообщение ГПУ Украины, в котором говорилось об аресте на территории республики большой группы агентов французской, польской и румынской разведок. Среди них – белые офицеры, члены эмигрантского монархического объединения Русский общевоинский союз: Уренюк (атаман Крук), Камыш (атаман Кара), Усатый (атаман Голуб), а также Сах–но, Устимович и Попов. Операцию проводили одесские чекисты под общим руководством Артузова, возглавлявшего тогда еще КРО ОГПУ при СНК СССР.

Особую активность все эти годы проявлял бывший штабс–капитан Уренюк, в прошлом начальник белогвардейской контрразведки в городе Лубны Полтавской губернии. Ему удалось сколотить на территории Украины ряд контрреволюционных центров в Крыму, Одессе, на Волыни, группы в воинских гарнизонах Минской, Подольской, Одесской губерний и на артиллерийских складах города Одессы.

Уренюк, зная тонкости контрразведывательной работы, действовал осторожно. С большим трудом Артузову удалось нащупать его связи с контрреволюционными группами. Ниточка потянулась к работнику столовой Красного Креста некоему Королеву, до революции повару великой княгини Марии Павловны. Стало известно, что к нему прибыл из Тирасполя какой–то подозрительный тип, выдававший себя за родственника. Им оказался белогвардеец Славинский. Теперь он и Королев ждали новых гостей.

Перед чекистами встал вопрос: где их встретить? «Гостей» можно было взять прямо на границе, во время ее перехода. Но это могло привести к провалу «контрреволюционного окна». К тому же почти неизбежная перестрелка насторожила бы руководителей РОВС, и чекисты лишились бы возможности выявить каналы связи этих групп.