Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2

— А он, случайно, не «марксист»? — с тревогой спрашивали в большевистской головке, когда им рекомендовали очередную кандидатуру на высокую должность.

— Что вы, что вы! — пугались рекомендатели. — Настоящий финансист, отличный спец, при царе в банке работал!..

Так было и во времена революции Французской. Став во главе военного комитета, де Понтекулан обнаружил во всех делах развал и бардак. До того дошло, что секретный план войны на Пиренеях после долгих поисков случайно нашли в ящиках стола какого-то мелкого служащего. Да Понтекулан и сам в военных делах ни черта не смыслил. Поэтому и попросил знакомого порекомендовать ему хоть кого-то, кто сечет в военном деле. Тот вспомнил неприкаянного просителя, обивающего пороги:

— Есть тут один, ходит, просит. Вроде, генерал.

— Ну, давай хоть его, — вздохнул Понтекулан.

На следующий день на шестой этаж в кабинет к Понтекулану вошло существо, от вида которого Понтекулан чуть не прослезился. Вошедший был не просто чертовски худ, теперь его обычно бледное лицо от постоянного недоедания приобрело попросту синюшный оттенок, а под глазами темнели круги. Он был сгорблен и вид имел, как позже вспоминал Понтекулан, «хрупкий и весьма болезненный». Нужно еще представлять, в чем ходил тогда Наполеон. Его мундир был не просто изношен. Это был тот мундир, в котором он воевал и который в некоторых местах был даже прожжен искрами бивуачных костров. Жалкое зрелище!..

Однако рассуждал пришедший довольно здраво, бойко и вообще обнаруживал такую бездну знаний военного дела, что Понтекулан успокоился:

— Хорошо, изложите мне все это в письменном виде! Наполеон кивнул и исчез. Гордый корсиканец решил, что это вежливая форма отказа, и, разумеется, писать ничего не стал. Просто покинул кабинет, как до этого безрезультатно покидал десятки других.

Через несколько дней Понтекулан вспомнил о Наполеоне. И попросил разыскать его.

— Хотите со мной работать?

Так Наполеон получил кабинетную должность. Которая ему не очень нравилась. Он разрабатывал директивы, бегал с бумажками, а между делом взял и написал план… завоевания Италии. Этот план попал на отзыв к генералу Шерреру, который назвал его «безумной химерой, вышедшей из больного мозга». Всего через год Наполеон эту безумную химеру осуществит на практике.

А пока Наполеон скучает на бумажной работе. Ему хочется живого дела! И он просит своего непосредственного начальника Понтекулана посодействовать в назначении его на генеральскую должность в действующую часть, только непременно артиллерийскую! Понтекулану о ту пору и самому было всего 30 лет, поэтому он вполне допускал, что могут существовать 25-летние генералы, и отправился к человеку, от которого подобное назначение зависело. Звали этого человека Летурнер. Этот дурак заведовал военными кадрами и просьбу о назначении Наполеона отверг. Основание: молодой еще, зелен, у нас тут старики до сих пор в капитанах ходят, надо им дать выслужиться, а этот резвый выскочка подождет, какие его годы!.. (Я вам советую запомнить фамилию Летурнера, равно как и фамилию Понтекулана, далее мы посмотрим, что произошло с этими людьми после того, как в руках Наполеона оказалась абсолютная власть.)

В общем, из-за тупого старпёра назначение сорвалось. Но Наполеон не сдается. Он ищет варианты. Оглядывая политическую обстановку в Европе, Бонапарт пишет руководству докладную записку о том, что в данный момент, когда Россия ослабила свой альянс с Австрией, Франции самое время укрепить свое влияние в Турции. А для этого можно, например, послать турецкому султану команду французских военных советников — офицеров разных родов войск — для обучения турецких ополченцев. И включить в эту команду Наполеона в качестве артиллериста. Ну, любил он артиллерию!.. И готов был к черту на кулички уехать, лишь бы быть поближе к своим пушкам. К тому же таинственный Восток привлекал Наполеона еще с детства, с прочитанных книжек об Александре Македонском.

Понтекулан поддержал его идею, и Наполеон был в полной уверенности, что вскоре увидит Босфор, Айя-Софию и Голубую мечеть. Но люди предполагают, а революции располагают.

Пока Наполеон просиживал и без того не слишком новые штаны на канцелярской работе, подошла та самая тревожная осень 1795-го. Осень, которая так напрягла Барраса. Еще раз напомню. Принята третья Конституция, Конвент готовится к самороспуску и напоследок проводит знаменитую поправку — о том, что в обе палаты парламента можно принять только треть людей с улицы, а остальных — из революционного Конвента. Правые и роялисты возмущены и готовят переворот. По улицам шастают вооруженные демонстранты. Баррас не может положиться на генерала Мену, поскольку тот официально заявил, что армия в эти разборки вмешиваться не будет. Это значит, что восстание победит. То есть в самое ближайшее время монархия будет реставрирована, и на трон сядет очередной Бурбон из тех родственников казненного короля, которые болтаются в эмиграции.

Наступает ночь с 3 на 4 октября. Войска в казармах, по улицам в полной эйфории бродят восставшие. Город практически в руках роялистов. Но Баррас сдаваться не намерен. Он знает, что его ждет при восстановлении монархии. Роялисты, придя к власти, просто отрубят ему башку: более всего они ненавидят «предателей» — дворян, перешедших на службу революции. Он решает бороться.

Между тем ситуация на улицах накаляется. Роялисты начинают готовиться к утренним боям. Они скапливаются на ближайших к Конвенту улочках. Они уверены в победе. Более того: сам Конвент уверен в их победе. Потому что у Конвента верных людей 6 тысяч человек, а у восставших — 24 тысячи. Только чудо может спасти революцию. Счет идет на часы.

Баррас просит пригласить к нему Наполеона и, не скрывая, объясняет ему диспозицию: их в четыре раза больше, чем нас, и времени нет. Единственное, что может предоставить Баррас Наполеону, — свободу действий.

— Даю вам три минуты на размышление! — говорит Баррас и умолкает.

Наполеон тоже молчит. В полной тишине они смотрят друг на друга.

…Эти три минуты решили судьбу Европы на век вперед.

— Согласен! — кивнул Наполеон. — Но учтите: я вложу шпагу в ножны только тогда, когда все будет закончено.

Он никогда не останавливался на полпути.

Ночью Наполеон развил бешеную деятельность. И к утру подтянул к зданию Конвента пушки. У него мало людей, зато у него много картечи! А еще больше решительности. До этого еще никто и никогда не применял полевую артиллерию в городе. Но лиха беда начало!

Утром толпа с ружьями идет на приступ Конвента, не веря, что пушки будут стрелять в народ. Но грохочут залпы и. Посмотрите в военной энциклопедии статью «картечь», и вы поймете, какое опустошительное действие вызвали в толпе наступающих пушечные залпы почти в упор. Их ряды буквально вымело. Наполеон, как всегда, расположил орудия тактически грамотно — в районе Конвента и на паперти церкви Св. Роша, где стояли резервы восставших.