Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2

В панике восставшие разбежались, как крысы, оставив на улицах сотни окровавленных тел. Все было кончено. Вечером Баррас горячо пожал руку молодому генералу и назначил генерала Бонапарта командующим всеми военными силами тыла. После этого Конвент самораспускается, передав власть Директории и успев напоследок объявить всем амнистию по делам революции. Одним из пяти директоров избирают Барраса, который фактически становится «республиканским королем» — он всем рулит, дает в своем замке пышные балы, зарабатывает деньги на бюджетных попилках, всячески веселится и испытывает благодарность к Наполеону, который своим стратегическим гением спас ситуацию.

Потом, уже на острове Святой Елены, Наполеон открыл небольшой секрет того прекрасного утра. Он сказал, что убитых было бы во много раз больше, если бы он не приказал для третьего залпа зарядить пушки холостыми, чтобы избежать лишних жертв. Но первые залпы были вполне настоящими: «Поскольку, когда имеешь дело с чернью, все зависит от первого впечатления, которое вы произведете на нее. Если они получают сразу нехолостой залп и видят вокруг себя убитых и раненых, то их охватывает паника, они немедленно бросаются прочь и через минуту исчезают. Поэтому если вообще возникает необходимость стрелять, то вначале следует заряжать пушки боевыми. А если сначала используется только порох, тогда вместо спасения жизни людей подобная „гуманность“ приводит к ненужной потере человеческих жизней».

Наполеон был стратег и большой знаток плебейской психологии. Что проявлялось не только в гуманных расстрелах, но и в блестящем владении словом. Победа над восставшими роялистами не дала Парижу хлеба. Голод в бедных предместьях продолжался. Народ толпился у булочных и периодически возмущался. Однажды генерал Бонапарт проезжал в пролетке по улице и его экипаж окружила толпа из хлебной очереди. Толпа гудела, положение становилось угрожающим. Разорвут!.. Острый глаз Наполеона сразу же выловил в толпе очаг психоза — это была толстая горластая баба, которая заводила толпу и орала, показывая на молодого офицера:

— Этим лощеным золотопогонникам лишь бы самим жрать да жиреть, а то, что народ голодает, им и дела нет!

Наполеон мгновенно выскочил из пролетки и встал рядом с бабой:

— Люди! Посмотрите! Кто из нас толще?..

Толпа на мгновение замерла и вдруг разом грохнула, разрядив агрессивное напряжение в смехе. Он опять победил.

После той пушечной ночи многие в Париже узнали фамилию молодого решительного генерала, у которого не забалуешь. Но никому — и в первую очередь самому этому генералу — не приходила в голову мысль, что он вскоре станет полновластным хозяином Франции. Хотя о приходе нового Цезаря наиболее продвинутые мыслители предупреждали задолго. Таких людей было не так уж мало, и жили они не только во Франции. Предсказатели исходили из истории. Конечно, в их XVIII веке история человечества была еще не так длинна, как в веке XXI, но все же давала достаточное количество примеров того, чем кончаются подобные потрясения в обществе. И даже механизм перехода разгула в авторитаризм был понятен: армия в нестабильные периоды становится самой влиятельной силой. И человек, которому армия безоговорочно доверяет, которого она боготворит, становится полновластным хозяином страны.

Римскую историю тогда прекрасно знали все образованные люди. Они видели, что Франция идет тем же путем смут и потрясений, который прошел когда-то республиканский Рим. И идет прямиком к цезаризму. Революция во Франции едва началась, шел еще спокойный 1790 год, король еще и не думал бежать за границу, а французский энциклопедист Антуан Ривароль писал: «Или король создаст армию, или армия создаст короля… Революции всегда кончаются шпагою: Сулла, Цезарь, Кромвель». А маркиз Оноре де Мирабо полагал: «Так как нынешняя династия не способна внушить ничего, кроме недоверия, в конце концов люди предпочтут власть какого-нибудь счастливого солдата или диктатора, созданного случаем». Герцог Ришелье был с ними совершенно согласен: «…французы получат короля, но этот король не будет из династии Бурбонов».

В 1791 году Екатерина II писала одному из французских философов: «Цезарь придет. Он придет, не смейте в этом сомневаться». Прошло несколько лет. Никаким Цезарем не пахло, но Екатерина даже не думала менять свое мнение, она была уверена: «Если Франция выйдет из всего этого, она приобретет силу бо\'л ьшую, чем когда-нибудь. Она будет послушна, как ягненок. Но ей нужен человек высшего порядка, искусный и смелый, выше уровня своих современников и, быть может, выше уровня всего века».

Эти строки умная Катенька написала в 1794 году, когда звезда Наполеона еще не взошла над горизонтом. Невооруженным глазом ее можно было заметить только через два года — в 1796-м, когда Наполеон легко и непринужденно повторил подвиг Ганнибала — перевалил Альпы и завоевал Италию. И впервые на эту одинокую, ослепительную и быстро всходящую звезду указал сухонький старческий палец Суворова. Как профессионал он сразу все понял и сказал: «Далеко шагает, пора унять молодца».

9 марта 1796 года Наполеон женился, а через два дня, 11 марта, оставил жену и уехал воевать в Италию. О жене и свадьбе чуть позже. А пока об Италии…

Никакой Италии в нашем понимании тогда не было. Италия как единая страна вообще новообразование, появившееся на карте мира только во второй половине XIX века. А тогда Апеннинский полуостров представлял собой лоскутное одеяло из герцогств, королевств, республик и отдельной Папской области вокруг Рима. Изрядный кусок «сапожка» принадлежал Австрии.

Как Наполеон оказался на этом лоскутном одеяле? В то время над революционной Францией сгустились тучи очередной антифранцузской коалиции, в которую входили Австрия, Россия, Англия, Сардинское королевство, Королевство обеих Сицилий, а также горстка микроскопических германских государств. Наполеон предложил Директории разбить австрийские войска и их союзников на территории Италии.

Директория же полагала, что главные военные действия развернутся в Западной Германии. Для этого готовились лучшие войска и генералы. Но, выслушав Наполеона и не вполне поверив в успех его прожектов, директора все же решили, что вторжение Наполеона в Италию будет полезно как отвлекающий маневр. Поэтому Наполеону дали худшее, что было у республики — армию, стоявшую на юге Франции. Армию босую, оборванную, постоянно обворовываемую интендантами, лишенную боеприпасов, разложившуюся донельзя. И маленькую. У Бонапарта от силы 30 тысяч человек. А ему противостояла 200-тысячная вражеская армия, рассредоточенная по Италии. Именно с таким по численности войском и при таком соотношении сил Ганнибал когда-то перевалил через Альпы. И завоевал Италию. Наполеон это упражнение повторил.