Хьюи Ньютон - Революционное самоубийство

Похожую картину мы можем наблюдать и в Соединенных Штатах. За какое-то время прилагательное «черный» стало в американском языке очень эффективным словом, причем уничижительным в каждом своем значении. Нас заставили чувствовать себя пристыженными и виноватыми из-за наших биологических признаков, в то время как благодаря белому цвету кожи наши угнетатели ощущали себя аристократами и ставили себя выше нас. Однако за последние несколько лет (и на это ушло всего лишь несколько лет) повышение уровня самосознания в негритянских общинах привело нас к тому, чтобы по-новому определить самих себя. Те, кто раньше сгорал от стыда, если слышал, как его называли черным, теперь с удовольствием принимает это определение, а наша биологическая характеристика теперь вызывает у нас гордость. Сегодня мы сами называем себя черными и носим естественные для наших волос прически, потому что мы наполнили новым смыслом слово «черный». Вот он, пример того, как работает теория Ницше, который говорил, что за добром и злом стоит воля к власти.

Когда партия «Черных пантер» делала первые шаги, мы пытались найти способы поставить теорию Ницше на службу интересам чернокожих. Можно было использовать нужные слова не только для того, чтобы укрепить гордость негров за самих себя, но и для того, чтобы посеять сомнения у белых и даже заставить их отказаться от представлений, которые они всегда принимали автоматически, не задумываясь. Прежде всего, нам было необходимо найти замену слову «полицейский». Нам требовалось хорошее наглядное слово, которое бы приняла и стала использовать община. Это слово должно было не только поднять самосознание чернокожих на новый уровень, но и помочь нам контролировать полицию, заставив полицейских воспринимать себя в другом ключе.

Мы занялись подбором эквивалента слову «полицейский». Поначалу я предположил, что подойдет обратное прочтение слова «god» (Бог) — «dog» (собака), но слово «собака» что-то не пошло. Мы пробовали слова «зверюга», «скотина» и «животное», но ни одно из них не передавало суть того, что мы хотели сказать о полицейских. Однажды, когда мы работали над газетой, Элдридж показал нам открытку от Беверли Аксельрод. На внешней стороне открытки был написан призыв «Поддержи свою местную полицию». Над этой фразой поместили шерифскую звезду, а в центре звезды была изображена оскалившаяся и пускающая слюни свинья. Это было то, что нужно. На своих карикатурах мы начали рисовать полицейских в виде свиней и время от времени употребляли само слово. Слово «свинья» стало нашей удачей и вошло в обиход.

Это было формой психологической войны: с одной стороны, мы пробуждали самосознание людей, а с другой — добивались того, что наше новое сознание начинало действовать на правящие круги. Если бы удалось поймать белых и полицию в ловушку при помощи нового сознания, то вскоре они бы покинули своих и присоединились к нам, чтобы избавиться от чувства вины и стыда.

Ницше указал, что такого рода тактика была использована первыми христианами против римлян. Поначалу христиане были слабы, но они знали, как заставить философию слабой группы работать на них. Вводя в оборот фразы типа «кроткие унаследуют землю», христиане внедряли в сознание римлян новую идею, которая заставляла тех сомневаться и впоследствии принимать новую веру. Стоило христианам однажды заявить, что кроткие унаследуют землю и привлекут на свою сторону остальных, как власть имущие стали терять свою силу. И христианам была суждена победа. Людям нравится быть на стороне победителей. Мы видим, как в нашей стране тот же принцип действует в студенческих кампусах. Сейчас многие представители белой молодежи отождествляют себя с неграми; их новая самоидентификация проявляется в одежде, речи и образе жизни.

Таким образом, хотя мы и пришли к слову «свинья» довольно случайно, все-таки наш выбор сам по себе был просчитан. Это слово отлично нам подходило по нескольким причинам. Прежде всего, все синонимы к слову «свинья» («swine», «hog», «sow») несут в себе неприятный оттенок. Возможно, объяснение данному факту имеет религиозные корни, поскольку у семитов свинья считается грязным животным. В английском языке слово «свинья» вошло во многие сочетания. Мы говорим, что кто-то ест, как свинья, можем назвать кого-то грязной свиньей и т. п. В своем романе «Портрет художника в юности» Джеймс Джойс использует слово «свинья» для создания образа Ирландии как чего-то разрушающего, пожирающего. Джойс называет Ирландию «старой свиньей, съедающей своих поросят». Как видим, слово «свинья» обычно ассоциируется с гротескными качествами.

Посмотрите на свинью. Это же уродливое и противное животное. Свинья обожает копаться в грязи, она производит ужасный шум и не питает желания идти на контакт с человеком, как это делают другие животные. Если продолжить, то любой житель в негритянской общине неплохо представляет себе свинью, потому что большинство из нас имеет сельское происхождение, другими словами, у нас была возможность наблюдать за поведением свиней. Что касается полицейских, то многие из них тоже приехали с Юга и свинья им не в диковинку. Они точно знают, что подразумевается под словом «свинья». Если полицейского обзывают свиньей, то хотят этим сказать, что он жестокий, грубый и неряшливый.

В пользу слова «свинья» говорит еще один факт: с расовой точки зрения, оно имеет нейтральный характер. Белая молодежь из кампусов начала понимать, что такое полиция на самом деле, когда полицейские открыто разбивали им головы во время демонстраций протеста против призыва в армию и войны во Вьетнаме. После этого слово «свинья» стало еще более употребительным; оно сплачивает жертв перед лицом угнетателей. И хотя белые ребята не настолько страдают, как мы, тем не менее, они стали нашими союзниками в борьбе с полицией. В этом случае правящие круги теряют способность восстановить одних жертв против других, как делали это расисты в южных штатах, настраивая белых бедняков против негров.

Но самая большая наша победа заключалась в том эффекте, который слово «свинья» произвело на полицейских. Им очень не понравилось, когда их стали обзывать свиньями, они и сейчас этого не переносят. Как только за ними закрепилось новое «прозвище», полицейские провели кампанию в свою защиту с использованием лозунгов наподобие «Свиньи прекрасны», да еще нацепляли на себя значки в виде свинок. Но эти усилия пошли прахом. Мы хотим сказать, что, если полицейские не хотят быть свиньями, то они должны прекратить жестоко обходиться со всеми несчастными в мире. Никакие лозунги не изменят мнения людей. Здесь может помочь лишь изменение в поведении.

Была еще одна фраза, способствовавшая пробуждению самосознания чернокожих, — «Вся власть народу». Этот призыв затрагивает несколько областей, и политику, и экономику, и метафизику. Мы пришли к нему примерно в то же время, когда внедряли в массы слово «свинья» как эквивалент слову «полицейский». Наш лозунг «Вся власть народу» тоже получил широкое признание. Когда мы задумывали его, через него я пытался задать некие четкие философские цели для общины, которых многие просто не поняли. Полиция и пресса хотели создать у людей мнение, что наша партия была всего-навсего группой «молодых бандитов», расхаживавших по улицам с пистолетами, чтобы запугивать окружающих. Но у нас с Бобби всегда было ясное понимание того, чего мы хотим добиться. Мы намеревались представить общине широкий и разнообразный набор необходимых программ, и мы начали действовать таким образом, чтобы сразу получить поддержку общины. В то же время мы осознавали необходимость идти вперед. Налаживая публикацию газеты, мы как раз работали на долгосрочные цели. В свою очередь наши далеко идущие планы подразумевали организацию общины вокруг программ, в которые люди должны были очень сильно поверить. Мы надеялись на то, что наши программы приобретут такую значимость для общины, что люди действительно возьмутся за оружие, чтобы защищаться от любых действий угнетателя.