Хьюи Ньютон - Революционное самоубийство

Движение набирало силу по всей стране, постепенно достигая пика. Во многих северных городах братья стали проявлять недовольство, злиться, ощущая на себе гнет повседневных проблем. Нью-Йорк и другие города на востоке взорвались в 1964 году, Уоттс поднялся в 1965, Кливленд — в 1966. Приближалась еще одно длинное жаркое лето — лето 1967 года. Но было необходимо, чтобы братьям показали, куда им следовало направить свою энергию. Партия больше не хотела спонтанных мятежей, потому что их исход был один и тот же: люди могли освободить свою территорию лишь на несколько дней или даже часов, но в конечном итоге военные силы главного угнетателя одерживали верх. Не имея ни достаточной силы, ни организации, люди оказывались беспомощными. Как показал окончательный анализ ситуации, беспорядки приводили только к усилению репрессий и к потерям отважных людей. Открыто бунтуя, негры истекали кровью и умирали или попадали в тюрьму по незначительным либо сфабрикованным обвинениям. Если бы получилось организовать братьев в дисциплинированные группы с масштабными общественными программами, тогда энергия, которую они выплескивали в уличных бунтах, была бы направлена на достижение необратимых и позитивных перемен.

Эта проблема требовала срочного решения. По всей стране полиция дополнительно усиливалась, она набирала все больше и больше силы. Чтобы как-то с этим справляться, мы должны были организовать собственные ресурсы и создать свой административный орган. С другой стороны, несмотря на то, что в Студенческом комитете работали нужные нам профессионалы, мы предчувствовали, что комитет ждет упадок, поскольку на Юге движение постепенно ослабевало и его центр перемещался в города на Севере и Западе. Поэтому нам казалось яснее некуда, что Студенческий комитет и «Черные пантеры» нужны друг другу, а все чернокожие нуждаются и в тех, и в других.

Делая Стокли премьер-министром, т. е. главой нашей партии, на самом деле мы передавали руководство партией Студенческому комитету. Мы даже рассматривали возможность перенесения штаба партии в Атланту, где мы подчинились бы комитету и разместились бы в его зданиях, получив доступ к копировальным аппаратам и другим материальным возможностям, в которых мы отчаянно нуждались. Исходя из нашего долгосрочного плана, мы собирались организовать общины на Севере, особенно братьев с улицы, используя талантливых администраторов из Студенческого комитета для координации мероприятий. Объединение усилий комитета на Юге и наших на Севере придало бы силам, боровшимся за освобождение негров, мощный ударный заряд.

Мы остановились на том, что выдвинули кандидатуру Стокли Кармайкла на пост премьер-министра, Х. Рэп Брауна — на пост министра юстиции и Джеймса Формана — на пост министра иностранных дел. Что касается нас самих, то здесь все было понятно: мы были согласны на те должности, которые они бы нам предоставили. Мы не гнались за высоким положением в партии. Элдридж, Бобби и я были полностью с этим согласны. Партийная организация как таковая не трогала меня. Гораздо больше меня интересовала революция и свобода чернокожих. Я также беспокоился о том, как обеспечить самый лучший руководящий состав, который помог бы осуществить эти цели. С самого начала к вопросу руководства «Черными пантерами» мы отнеслись довольно легкомысленно. Пока руководство партии работало лишь на то, чтобы придать форму и структуру нашим идеям.

Элдридж связался со Стокли и договорился о разговоре насчет слияния наших организаций. Они встретились в начале 1967 года. Тогда Элдридж и Стокли вместе съездили в командировку по заданию «Рэмпартс». Позже мы сами встречались с другими членами Студенческого комитета, Элдридж организовывал встречу. Мы связались с Рэпом Брауном и Джеймсом Форманом. Оба они, казалось, были согласны с нашим планом. Предполагалось, что они поставят в известность остальное руководство комитета относительно наших предложений. Мы подумали, что именно это и было ими сделано, когда они дали нам знать, что Студенческий комитет одобрил идею о слиянии. Однако наша схема не сработала так, как мы надеялись.

Позже мы выяснили, что Браун и Форман вели с нами пустые разговоры. По свидетельству других членов руководящего органа Студенческого комитета, вопрос о слиянии с «Черными пантерами» ни разу не ставился в официальном порядке, несмотря на все заверения Брауна и Формана. Точно так же ничего не знали о планах слияния рядовые участники комитета. Поэтому, когда мы во всеуслышание объявили о слиянии, т. е. о том, что мы передаем «Черных пантер» Студенческому комитету, некоторые члены комитета отреагировали ненормальным образом. Им показалось, что мы стараемся кооптировать их организацию в нашу партию. В результате несколько человек из комитета — Джулиус Лестер и другие — написали критические статьи в наш адрес. Нас упрекали в том, что мы не поговорили с нужными людьми, пытаясь осуществить слияние. Эта критика нас задела за живое. На самом-то деле, мы обсуждали наши планы с теми представителями комитета, которых мы знали и которые говорили от имени комитета. Мы считали, что за ними действительно стоит комитет. Но, очевидно, комитет их не поддерживал.

Как мне кажется, главной причиной наших разногласий со Студенческим комитетом стало элементарное недоверие. Если бы мы поддерживали друг друга и были честны в наших отношениях, то я больше чем уверен в том, что определенный уровень взаимного доверия был бы нами достигнут. Доверие — это важнейший компонент любых хороших взаимоотношений. В данном случае роль доверия возрастала еще больше, поскольку идея о слиянии может истолковываться и пониматься не совсем корректно и верно. Но между нами и комитетом настоящего доверия не было и в помине, потому что члены комитета искренне полагали, что мы, «Черные пантеры», только и мечтаем о том, чтобы прибрать к рукам их организацию, хотя в реальности все было с точностью наоборот — это мы собирались отдать комитету полный контроль над нашей партией. Они просто не видели, как в действительности обстоят дела. Впоследствии, когда я уже был в тюрьме, мне сообщили, комитет полностью отверг все планы насчет слияния с нами якобы потому, что я не ответил ни на одно письмо, присланное мне комитетом. Все это время я находился в одиночной камере и никаких писем от комитета не получал. Тем не менее, они считают, что ответственность за все несу именно я.

В конечном счете, все было к лучшему. Когда Студенческий комитет избрал для себя неправильное направление, он не потащил нас за собой. Какое-то время в комитете говорили о социализме, потом они снова изменили курс и стали защищать идею об отдельной нации и игнорировать классовую проблему в мировом масштабе. К тому же общаться со Стокли было бы проблематично. Мы окончательно уверились в этом после нашей первой встречи с партизанами из Африки и другими борцами за свободу. Они рассказали нам, что сначала доверяли Стокли, считая его революционером. Но когда он связался с реакционными правительствами африканских государств, он утратил их доверие. Стокли приезжал в страны Африки, просто признавал их, говорил о новом альянсе, который он готовил с Нкрумой, и выдавал себя за представителя африканских борцов за освобождение. Потом революционеры выяснили, что Нкрума на самом деле не поддерживал позицию Стокли относительно нации.