Исай Абрамович - Взгляды

Конечно, никакая концепция не может претендовать на вечность. Бесспорно, кое-что устарело в учении Маркса-Энгельса. Сами основоположники коммунизма неоднократно подчеркивали, что их теория не догма, что она должна систематически сверяться с новейшими открытиями в области естественных и экономических наук и с практикой.

«Теория не есть вексель, который можно предъявить действительности ко взысканию, — писал Л. Д. Троцкий в книге «Что такое СССР?», — если теория ошибается, надо ее пересмотреть или пополнить ее пробелы. Надо вскрыть те реальные общественные силы, которые породили противоречия между советской действительностью и традиционной марксистской концепцией. Во всяком случае, нельзя бродить впотьмах, повторяя ритуальные фразы, которые могут быть полезны для престижа вождей, но зато бьют живую действительность в лицо». (стр. 83–84).

Следует, однако, подчеркнуть, что все открытия в области естественных наук, которые произошли за время после смерти Маркса и Энгельса, в том числе и в области генетики, кибернетики, физики, химии не только не опрокинули теоретических основ диалектического материализма, а наоборот, уложились в рамки учения основоположников коммунизма. Осуждения, которые получили при Сталине открытия в области физики, генетики, кибернетики, не являются марксистскими так же, как порочный сталинский режим не является социализмом. Единственно, на чем основываются все ниспровергатели марксизма, это на опыте русской, китайской и других социалистических революций.

Удивительно не то, что марксистское учение в век гигантского прогресса науки и техники требует внесения коррективов, а то, что в самый динамичный период человеческой истории оно подверглось таким ничтожно малым попрекам и изменениям.

В письме, направленном советским руководителям в сентябре месяце 1973 года, А. И. Солженицын утверждает, что все беды России проистекают от марксистской идеологии, положенной в основу государственной политики СССР. Он обращается к современным вождям России публично отказаться от коммунистической идеологии и отдать ее Китаю, который добивается главенства в международном коммунистическом движении и готов ради этого начать войну с СССР.

Высказываясь по существу письма Солженицына, А. Д. Сахаров, хотя и не согласен со многими аспектами его письма к вождям партии, в вопросе об отказе от коммунистической идеологии поддерживал это предложение Солженицына.

И тот, и другой против идеологии коммунизма. А. И. Солженицын потому, что России нет дела до международного коммунизма, у нее своя историческая судьба.

А. Д. Сахаров потому, что коммунистическая идеология уже давно потеряла свою первоначальную сущность и не лежит в основе внутренней и международной политики СССР, а является только ее фасадом, и скорейший отказ правительства СССР от этой идеологии может привести только к оздоровлению государства.

Обе приведенные точки зрения исходят не из существа теории Маркса-Энгельса, а из опыта применения этой теории на практике в СССР и в ряде других социалистических стран. Однако слабость этого движения обнаружилась не в дефектах учения, а в отступлении от него и в порочности практики. А. И. Солженицын исходит из того, что теория научного социализма в ходе русской революции потерпела крах. Причины краха он не анализирует. Потому ли, что сама теория лишена гуманной основы и привлекательности ее для людей, или потому, что она была осуществлена людьми, которые были увлечены другими интересами, ничего общего с социализмом не имеющими.

В V-ой части «Архипелага Гулага» А. И. Солженицын оправдывает всех тех, кто во имя ликвидации сталинского режима в России во время войны с Гитлером стал на сторону врага, кто в этих целях участвовал в восстаниях против СССР, боролся против России в частях, сформированных врагом, и т. д. и т. п.

А. И. Солженицын писал:

«В 1-ой части я говорил о тех власовцах, которые взяли оружие от отчаяния, от пленного голода, от безвыходности… А теперь… надо же и о тех сказать, кто еще до 41-го ни о чем другом не мечтал, как только взять оружие и бить этих «красных комиссаров, чекистов и коллективизаторшиков? Помните, у Ленина: «Угнетенный класс, который не стремится к тому, чтобы научиться владеть оружием, заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались как с рабами».

Так вот, на гордость нашу, показала советско-германская война, что не такие-то мы рабы, как нас заплевывали во всех либерально-исторических исследованиях: не рабами тянулись к сабле снести голову Сталину-Батюшке… Эти люди, пережившие на своей шкуре 24 года коммунистического счастья, уже в 1941 году знали то, чего не знал еще никто в мире: что на всей планете и во всей истории не было режима более лукавого, изворотливого, чем большевистский, самоназвавшийся «советским». Что ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский, к тому времени затмивший западу все глаза. И вот пришла пора, оружие давалось этим людям в руки — и неужели они должны были смирить себя, дать большевизму пережить свой смертельный час, снова укрепиться в жестоком угнетении — и только тогда начать борьбу (и по сегодня не начатую почти нигде в мире). Нет, естественно было повторить прием самого большевизма, как он сам вгрызся в тело России, ослабленное первой мировой войной, так и бить его в подобный же момент во второй». (А. И. Солженицын «Архипелаг Гулаг», ч. V, стр. 30–31).

Меня поражает во всей этой позиции А. И. Солженицына то, что он оправдывает действия тех, кто стал на сторону врага во время войны, войны не обычной, такой, скажем, какой была война 1914-1917-х годов, а войны, поставившей на карту судьбу русского народа, которому была уготовано рабство и физическое уничтожение. Мне кажется, что Солженицын ослеплен своей ненавистью к коммунизму. Она мешает ему видеть очевидное — он не может справиться с ней и не хочет считаться с фактами.

Вот что говорил Гитлер по поводу отношения к славянам (см. «Нюрнбергский процесс» том III, стр. 337 и 338):

«…в недалеком будущем мы оккупируем территорию с весьма высоким процентом славянского населения, от которого нам не удастся так скоро отделаться… Мы обязаны истреблять население, это входит в нашу миссию охраны германского населения. Нам придется развить технику истребления населения… Я имею в виду уничтожение целых расовых единиц… Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны, без малейшей жалости проливая драгоценную немецкую кровь, то без сомнения, я имею право уничтожить миллионы людей низшей расы… Одна из основных задач… во все времена будет заключаться в предотвращении развития славянских рас. Естественные инстинкты всех живых существ подсказывают им не только побеждать своих врагов, но и уничтожать их».