Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Самый серьезный вызов снова бросил Штрассер. Дело было даже не в том, что он руководил северными группировками, все более раздражаясь по поводу усиления Гитлера в Мюнхене, а в том, что он и, в особенности, его брат Отто в названии партии наряду со словом «националистическая» настаивали на равноправном использовании слова «социалистическая». Гитлер был категорически против: в его представлении социализм перекликался с марксизмом, следовательно, имел отношение к евреям. Кроме того, собственный опыт неудавшегося путча, семинары в Ландсберге и пример Муссолини, вызывавший его восхищение, научили фюрера, что лучше обхаживать богатых и влиятельных на пути к власти, чем пытаться захватить ее силой. Так же, как фашистская партия Муссолини пришла к власти благодаря имущим классам Италии, боявшимся революции, так и он рассчитывал на финансовую поддержку со стороны богатых германских промышленников. Чтобы получить ее, ему, во-первых, было необходимо убедить их в том, что он положит конец большевистской угрозе, а еще лучше искоренит ее; во-вторых, сделать массовое движение пролетариата послушным своему руководству, иначе рабочие могут соблазниться на обещания большевиков. Решение было простым, как все гениальное. Чтобы не стало очевидным, что "социалистическая… рабочая партия" является на самом деле орудием большого бизнеса, в ход нужно было пустить грандиозный обман. Трюк, подобный политике правительства кайзера, проводимой в 1914 году, состоял в том, чтобы пробудить в душах граждан националистические, экспансионистские и милитаристские чувства и определить объект ненависти. Основы для этого были заложены в антисемитской литературе: "Протоколах сионских мудрецов" и лозунгах его речей о "ноябрьских предателях", подписавших "позорный договор", сковавший Германию "кандалами Версаля". Ему не пришлось менять свой стиль, он всегда был реакционным националистом; нужно было только сосредоточиться и подчистить идею, убедившись, что она не представляется опасной для промышленников, которых он намеревался задобрить, чтобы проложить себе дорогу к власти «легальными» средствами.

Гесс был добровольным, если не сказать убежденным, соучастником этого двойного обмана масс и промышленников. Этот факт придает дополнительное значение тем кускам из его писем родителям, где говорится о том, что он "знает потаенные мысли фюрера, его отношение к каждому мало-мальски значимому вопросу, стереотип его поведения", особенно его признание, что его не остановит то, что останавливало многих образованных людей от "зачастую неприятных средств и форм борьбы за психологию масс". В первом издании "Майн Кампф" содержится предложение, удаленное непосредственно перед тем, как партия пришла к власти: "Немцы не имеют ни малейшего представления о том, как можно оболванить народ, когда нужно добиться приверженности масс". Это не значит, что Гесс, помогая своему фюреру, пустился на умышленный обман ради достижения личной власти; скорее всего, на основании того, что известно о нем, можно заключить, что он пошел на это ради Фюрера и ради Германии, ставшими для него словами-синонимами. Гесс был пылким идеалистом. И если ему ничего не было известно о влиянии власти на личность, то он был не одинок в этом, разделив подобное невежество с миллионами своих соотечественников, выросших на мифах о Вагнере и Бисмарке.

А между тем, к концу 1925 года Грегор Штрассер представлял для стратегии Гитлера реальную угрозу; он выступал за национализацию тяжелой промышленности и больших поместий и поддерживал в Рейхстаге социалистическо-коммунистический законопроект, требовавший экспроприации собственности германских монархов, свергнутых во время революции 1918 года. Было ясно, что подобная политика отпугнет имущие классы, заручиться поддержкой которых намеревался фюрер. С этой угрозой и другими неприятностями местного масштаба он справился в начале 1926 года, созвав в Бамберге (Северная Бавария) всеобщий митинг партийных лидеров. Собрав на встречу большое число собственных сторонников и обставив ее как съезд партии со всей атрибутикой: знаменами, отрядами СА и автомобилями со свастикой для доставки делегатов с вокзала в зал заседаний, он заставил своих противников подчиниться. Вероятно, расколоть потенциальную оппозицию ему помогло сочетание его ауры власти и умения владеть толпой. В результате Штрассера бросил, переметнувшись со своими отрядами на сторону Гитлера, первый его помощник на севере и талантливый пропагандист: маленький, хромоногий доктор Геббельс, за что и был вознагражден позже назначением на должность гауляйтера Берлина. Штрассер, подчинившись решению съезда, принявшего курс, намеченный Гитлером, отказался от поддержки законопроекта об экспроприации монаршей собственности и согласился с позицией Гитлера как фюрера руководителя объединенной Партии.

Покончив с крупным внутренним кризисом, Гитлер и Гесс смогли вернуться к более высоким сферам руководства. Они представляли собой уникальную пару:

Гитлер в потертой шинели и фетровой шляпе с плеткой в руках, которой любил похлопывать по открытой ладони, или в синем, плохо скроенном костюме, усыпанном крупинками перхоти, с рыхлым лицом и расплывшейся фигурой, выдававшей в нем сладкоежку и противника физических упражнений. В компании фюрер обычно играл роль кокетки, развлекавшей поклонников пророческими монологами, прерываемыми злобными нападками против видных общественных деятелей, или хамелеона, менее успешно приспосабливающего свой характер под компанию более высокопоставленных людей, где его неуклюжесть вызывала смущение. Но в каком бы окружении фюрер ни находился, он всегда стремился быть в центре внимания. Гесс был более высокого роста, с хорошей выправкой, мужественной внешностью, волевым, аскетическим лицом, глубоко посаженными серо-зелеными глазами, время от времени сверкавшими из-под кустистых бровей искрами фанатизма. Рудольф страстный поклонник пеших и лыжных прогулок в горы, скрытный до холодности, непостижимый, преклоняющийся перед своим фюрером, находящийся всегда рядом, ревнующий к тем, кто привлек к себе слишком сильно внимание его идола. Никогда не бросающийся в глаза, он, казалось, намеренно держался в тени Гитлера, растворяясь в нем. Несмотря на его спортивное телосложение, фронтовые заслуги и репутацию, которую он приобрел, возглавляя отряд СА в знаменитом "пивном путче", партийные остряки, тем не менее, начали величать его "фройляйн Гесс".

Но если бы кто-то вне избранного круга преданных фанатиков предсказал тогда, что эти двое имеют реальный план, способный в течение десяти лет вознести их к вершинам верховной власти, его посчитали бы безумцем.