Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Возможно, увольнение Вернона Келла в этом свете стоит расценивать как негласную поддержку Черчилля "русской группе". Как бы то ни было, но после его назначения премьер-министром МИ-5 перенаправил свои усилия против врагов справа и всех тех, кто подозревался в стремлении заключить компромиссный мир с Германией, в то время как левое крыло могло жить относительно спокойно.

Безусловно, Черчилль не был попутчиком левых. К международному коммунизму и страшному варварству Сталина, заимствованному у него нацистами, он относился с неменьшим здравомыслием, чем Гитлер или Гесс. Выбор между ними он сделал, руководствуясь не моральными, а имперскими интересами, ибо был истинным представителем высших кругов тори, двора и государственной власти и во что бы то ни стало стремился сохранить могущество и славу Британской империи. Хотя, по правде говоря, было уже слишком поздно, и какой бы выбор он ни сделал, империя была обречена. Разыграв германскую карту, он открыл бы путь к господству Гитлера на континенте, после чего Великобритания, сохранив внешние атрибуты могущества, королевское семейство и власть над большими участками мира, неминуемо должна была бы подчиниться "новому порядку" и стать в политическом и социальном плане gleichgeschaltet [8] Унифицированной (нем.). . От либеральной демократии не осталось бы и следа, как не осталось бы и следа от британских евреев и прочих представителей "низшей расы" и тех, кто исповедовал радикальные левые взгляды. С другой стороны, если будут разыграны американская и русская карты, империя станет пешкой в руках Соединенных Штатов и будет вынуждена приспособиться к американской экономике, ее социально-политическим целям, в то время как в Западной Европе, а, может, и на всем континенте будет доминировать советский коммунизм. Компромиссный мир давал выигрыш во времени, но выбор рано или поздно все равно пришлось бы сделать.

Черчилль свой выбор сделал перед войной. Встав у кормила власти, он непреклонно следовал ему до логического завершения. Он обладал юношеским пылом и закаленным в невзгодах сердцем. Детство его, как и Гитлера, носило печать травмы, но в его случае речь идет об отсутствии родительской любви. Он знал, что такое отчаяние, и ощущал эту черную пропасть, которую окрестил своим "черным псом" и в зрелом возрасте. Вероятно, только такой человек, не аналитик и психически неустойчивый, но наделенный известной долей безрассудства для преодоления неожиданных препятствий, был способен вытащить страну из развивающегося кризиса. Первые признаки дали о себе знать, когда германские бронетанковые колонны, с легкостью разметав французские войска, отделили их от Британских экспедиционных Сил. Французское правительство покинуло Париж, и Муссолини согласился объединить с Гитлером свои усилия. 22 июня Франция официально капитулировала.

Черчилль дрогнул только раз, когда согласился уступить просьбе Галифакса, оставленного им на должности министра иностранных дел, отправить Муссолини послание с предложением провести мирную конференцию, но в тот же день, подавив импульс, пересмотрел решение. После эвакуации большей части Британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка он сказал стране и Гитлеру: "Мы пойдем до конца… мы никогда не сдадимся", но будем бороться "до тех пор, пока с Божьей помощью новый мир со всей его мощью и силой не выступит на защиту и освобождение старого".

Народ внял ему. Вот как представил это лорд Глэдуин: "Мы знали, за что боремся. Больше не было сомнений насчет того, как выиграть войну; мы должны были выиграть ее, и точка. Черчилль, как мне кажется, был символом этого коллективного чувства".

В Германии все административные органы были охвачены эйфорией. Несколько недель назад Гитлер сплясал джигу триумфа на том самом месте в Компьенском лесу, где был подписан мирный договор, положивший конец Первой мировой войне.

23 мая, когда полный коллапс западных армий был неизбежен, министр иностранных дел, барон Эрнст фон Вейцзекер, заметил, что можно было бы предложить Великобритании. легкий выход: не встревать в континентальные дела и позволить Германии утвердиться. "Мир, возможно, и окажется для англичан выгодным, — добавил он, — но позорным".

Фон Вейцзекер был представителем класса традиционного чиновничества. На своем посту он решил остаться с тем, чтобы сдерживать нацистов и помешать им занять все важные должности. Как и Хаусхофер, он представлял внутреннюю оппозицию режиму, которому служил. Он любил обсуждать с Беком, Канарисом, фон Хасселлем и другими возможные пути свержения Гитлера. Но организации не существовало, а без искренней поддержки со стороны генералов Гитлера об этом нечего было и думать. Неизвестно, испытывал ли он такие муки совести, как Альберт Хаусхофер, но внешне он оставался верным режиму до конца. Его замечание по этому поводу, 23 мая 1940 года, подтвердило догадку Черчилля о том, что почти нет разницы между территориальными (в отличие от расовых) целями Гитлера и таковыми германской оппозиции, представителем которой был фон Вейцзекер. Предчувствуя скорую победу на западе, он написал, что, независимо от того, сдастся ли Англия теперь или будет убеждена с помощью бомб, "еще остается дальнейшее урегулирование дел на востоке".

В конце мая в правящих кругах Берлина царило праздничное настроение, сопровождавшееся "планами грандиозного расчленения мира". В этом нет ни капли преувеличения. 31 мая, к примеру, "Общество европейского экономического планирования и экономики протяженного пространства", созданное 21 октября предыдущего года, выпустило меморандум:

"Экономика протяженного пространства континентальной Европы под руководством Германии как свою конечную цель должна включать все народы континента от Гибралтара до Урала и от Северного мыса (Норвегия) до острова Кипр, вместе с естественными колониальными ответвлениями в область Сибири и через Средиземное море в Африку".

Тем временем в управлении безопасности Рейха Гейдрих приступил к планированию служб безопасности для колоний, а в Мюнхенском бюро расовой политики Гесса обдумывали ключевые моменты расовой политики для колоний; как сказано в документе "Колониальный вопрос и расовая идея", они в основном касались "психологически и практически правильного руководства [туземными] народами". Наиболее важной задачей белой расы считалось "практическое освоение роли хозяина и формирование в соответствие с этим собственного образа жизни". Следовало ввести суровый апартеид: хозяевам и туземцам надлежало жить в раздельных зонах, общение между ними, кроме как по официальному разрешению, не дозволялось, половые контакты категорически запрещались, в случае неповиновения африканского партнера ждала смертная казнь.