Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

Вера Гесса в Гитлера, в котором он видел фюрера (вождя), как будто еще более окрепла после суда, состоявшегося над несколькими главарями путча в начале февраля 1924 года. Гитлер не преминул обернуть процесс в свою пользу. Слушание дела превратилось в спектакль, разыгранный исключительно для Берлина, поскольку баварский суд, состоящий из работников местного министерства юстиции, симпатизировал путчистам. Более того, желчные замечания Гитлера и его заключительная страстная речь и вовсе склонили суд на его сторону. Он стал фигурой национального масштаба. 1 апреля зачитали приговор. Людендорфф был оправдан, Рем получил пятнадцать месяцев, но был тотчас отпущен под залог, внесенный им самим. Гитлер и трое других заговорщиков были приговорены к пяти годам заключения в крепости, но меньше чем через девять месяцев были отпущены на свободу. Корреспондент «Тайме» заметил: "Суд, во всяком случае, доказал, что заговор против рейха не считается в Баварии серьезным преступлением".

Гесс, прочитав сообщения в австрийской прессе, решил вернуться в Германию и сдаться. Как писал он тогда с лыжной базы: они не могут обойтись с ним более жестоко, чем с «хозяином». Вернувшись в Мюнхен, он написал матери (его отец уехал в Египет, чтобы возобновить работу компании), что если бы он не сделал этого, его все равно рано или поздно нашли бы и, возможно, не в самый благоприятный для него момент. Кроме того, если бы его на некоторое время отправили в Ландсберг, у него появилось бы "время для учебы, интересная компания, хороший стол, общая гостиная, личная спальня, милый вид и так далее! VVW" [1] Буквами "V" в семье Гессов обозначали в письмах смех. ).

Так оно и вышло, хотя наивысшим благом для него была близость к фюреру. "Итак, я здесь устроился вполне счастливо, писал он матери 16 мая, получив по приговору суда восемнадцать месяцев заключения в крепости, из которых ему пришлось отсидеть только шесть, и могу каждый день проводить с этим замечательным парнем, Гитлером… я и раньше говорил тебе, что если до этого дойдет, то печалиться я, конечно, не буду". Как следовало из его описания, крепость состояла из нескольких больших зданий, окруженных садом. Комнаты их были обставлены с большим вкусом; каждый для индивидуального пользования имел ванную комнату с современным оборудованием и постоянной горячей водой. Относились к ним доброжелательно, если не сказать с почтением. Все блестело чистотой. Шесть часов в день им позволялось гулять в саду, и недостатка в посетителях также не было; в день прибытия Гесса они пили вино, принесенное Людендорффом. Что касается Гитлера, он был "в порядке и оживлен, ни в коей мере не удрученный скорее наоборот".

Несколько дней спустя Рудольф написал Ильзе об архитектурных идеях фюрера: Гитлер считал, что форма купола не была доведена до совершенства, которого можно было бы добиться благодаря использованию современных материалов и технологий, и показал ему рисунок большого здания для проведения национальных фестивалей, увенчанного огромным стометровым куполом. Здание окружали другие сооружения, в которых размещались национальный мемориальный музей, посвященный Первой мировой войне, театр, национальная библиотека и тому подобное. Еще Гитлер показал карандашные и масляные наброски декораций к операм «Тристан», «Лоэнгрин» и «Турандот». Увиденное потрясло Гесса, с этой стороны он не знал Гитлера. Фюрер посвятил его в свои идеи относительно консультативного парламента по вопросам политики и экономики, на который возлагалось бы задание обсуждать законы, исходящие как от сената, так и от главы государства, или давать им советы и вносить предложения; они обсудили даже состав такого сената. На другой день они обсуждали вопрос, связанный с последним займом Германии, полученным ею согласно американскому плану, цель которого состояла в решении ее экономических проблем и выплате военных репараций. Их беспокоило, сможет ли Германия когда-нибудь вырваться из долговых тисков иностранного капитала. На следующей неделе Гитлер поделился с Гессом своими идеями насчет массового производства панелей для строительства индивидуальных домов граждан; он не хотел об этом распространяться, так как боялся, что кто-нибудь украдет идею и воспользуется ею для личного обогащения. Гесс говорил, что пишет обо всем этом Ильзе с единственной, давно вынашиваемой целью: зафиксировать мысли и высказывания фюрера и сохранить их для будущего "какая бы судьба его ни ждала".

Ежедневное тесное общение еще более утверждало Гесса в мысли, что Гитлер личность незаурядная и с большим будущим. В начале июня он сказал Ильзе, что твердо убежден, "также твердо, как и сам фюрер, что его ничто не остановит и что в назначенный срок он будет находиться там, где ему предначертано", несмотря на то, что в рядах нацистов пока наблюдался раскол. Но Гитлер все равно шел своим путем, "в сердце его горела любовь к своему народу и высокое уважение к массам, из которых он вышел физически, но к которым, подобно всем великим людям, внутренне, естественно, никогда не принадлежал".

Наиболее часто Гесса навещал Карл Хаусхофер. Он приносил книги, давал советы по вопросам, которые Рудольф обсуждал с фюрером. В конце Второй мировой войны Хаусхофера спросили о влиянии, которое он оказал на Гитлера через Гесса, в частности в области философии и геополитики, и получили ответ, что Гитлер, имевший слабое образование, понимал, что Гесс был гораздо более образованным в этих науках, чем он сам.

— Вам не кажется, что Гесс в значительной степени повлиял на Гитлера?

Поскольку Гессу как военному преступнику надлежало предстать перед судом, ответы Хаусхофера были осторожными.

— Об этих вещах Гитлер знал так же мало, как и Гесс, — ответил он.

Под нажимом он согласился, что Гитлера с этими предметами познакомил Гесс, Но у меня сложилось впечатление, и я полностью убежден, что Гитлер так и не понимал их до конца. У него не было достаточного кругозора, чтобы понять их.

Но Гитлер, будучи человеком необразованным, много распространялся на такие темы, как "жизненное пространство" и «геополитика».

— Не кажется ли вам, что эти идеи он позаимствовал у Гесса?

— Да, — ответил Хаусхофер. — Эти идеи Гитлер почерпнул у Гесса, но он никогда по-настоящему не понимал их и никогда не знакомился с ними из первоисточников. Подобные книги он не читал.

— Вы с Гитлером когда-нибудь разговаривали?

— Очень редко. Видите ли, в Ландсберг я приходил к Гессу, поскольку он был моим учеником. Не позволялось посещать более одного заключенного, а я был заинтересован только во встречах с Рудольфом.

— Разве не правда, что Гесс помогал Гитлеру писать "Майн Кампф"?