Кирилл Евстигнеев - Крылатая гвардия

- Командир! - кричит он во все горло. - Ти что, совсэм спятил?

- Нет, Шота. Я смеюсь, как мы приземлились...

- Ест над чэм смэяться. Быстрее надо в щель! - с грузинским акцентом, волнуясь, возмущается он.

Щека его нервно подергивается, лицо покрыто желтоватой бледностью. С моим механиком всегда так: спокоен парень - говорит на чистейшем русском языке, взволнован - мешает русский с грузинским.

Еще три раза падали мы на землю под свист и завывание бомб. Но до щели так и не добрались.

В том налете на наш аэродром участвовало пять девяток бомбардировщиков "юнкерсов" и "хейнкелей". Они шли волна за волной под охраной трех десятков истребителей и сбрасывали бомбы среднего и крупного калибра залпом. Каждая группа делала это в момент подхода к границе аэродрома. Поэтому взрывы были в основном на юго-западной окраине, и только несколько штук упало в расположении стоянок нашей эскадрильи. Освободившись от груза, самолеты врага поспешно уходили на запад.

- Взрывам, казалось, не будет конца. Но вот появились "яки" (они пришли с соседних аэродромов), и завязалась схватка. С ударом последней группы противника этот жесточайший налет закончился.

Мы с Шотой бежим па стоянку: наш самолет вроде цел. Я сразу же лезу в кабину за парашютом:

- Быстрее готовь машину к вылету. Догнать надо этих паразитов! Нельзя прощать такое!

Механик вскочил на центроплан, пытаясь закрыть капоты мотора, а сам ругается на чем свет стоит.

- Что там, Шота? - предчувствуя неладное, обеспокоенно спрашиваю я механика.

- Вилизай, командыр! Билета нэ будэт... Цилындра повреждена,- удрученно отвечает механик.

Делать нечего - вылезаю. Оказалось, головка верхнего цилиндра разбита осколком бомбы. Вот и результат пренебрежительного отношения к укрытиям...

Размеры нашего аэродрома позволяют производить взлет прямо со стоянок, что повышает боевую готовность базирующихся частей и обеспечивает своевременный подъем самолетов в воздух в случае атаки авиации противника. Большое количество боевых машин, рассредоточенных и расположенных в укрытиях на стоянках - по краям аэродрома, - внушали веру в неодолимость нашей силы. На аэродроме кроме двух полков нашей дивизии стояли еще один истребительный, летавший на "яках", и штурмовой. Все это настраивало нас на пренебрежительное отношение к укрытиям для самолетов и глубоким щелям для личного состава.

- Мы прибыли сюда не отсиживаться, а бить врага! - с пафосом заявлял один наш бравый и довольно храбрый командир.

Доверчивыми, восторженными глазами смотрели мы на него. Кто вслух, а кто и мысленно поддакивал: "Да, да, так оно и есть!.."

К нашему "лавочкину" какой-то неестественной окостеневшей походкой подошел старший техник эскадрильи Алексей Симонов. Я подумал даже, что он ранен или контужен. Нагнувшись к Шоте, Симонов что-то говорил ему, а у самого слезы на глазах. Почувствовав недоброе, я приблизился к ним и вопросительно посмотрел на Алексея.

Он, не глядя на меня, сквозь зубы выдавил:

- Кирилл, командира полка убило...

Я не могу уловить смысла этого страшного слова: "Что значит "убило"?.. Солдатенко... мертв, его нет?"

Мы все трое молчим. Первое время нет сил что-либо произнести, потом словно про себя повторяю:

- Солдатенко?.. Не может быть!..

Не хотелось верить. Бывает такое: знаешь, что человек говорит правду, а сам ищешь успокоения: может, все-таки это ошибка?

...Командир полка в этот день был ответственным за обеспечение безопасности аэродрома от налета авиации противника. Когда появились фашистские самолеты, Солдатенко находился около столовой. Он знал, что в таких случаях сигнал на вылет дежурного звена будет подан п без него, но почему-то бросился к дежурным машинам, крича на бегу:

- Ложись!

Командир третьей эскадрильи В. Гавриш и штурман полка С. Подорожный упали. Через несколько секунд они увидели перед бегущим командиром смерч огня с выброшенным от взрыва грунтом. Если бы командир полка выполнил собственную команду, то остался бы жив, как и те, кто бежал рядом.

Летчики дежурного звена узнали в бегущем Солдатенко и запустили моторы. Запуск совпал с сигнальными ракетами на вылет, взрывами бомб, ударной волной; подниматься в воздух было уже поздно, неразумно. При этом налете тяжело ранило комиссара полка Н. А. Мельникова, шесть человек из технического состава получили легкие ранения. Таких больших потерь часть не переживала на протяжении почти двух лет войны.

Полк принял Сергей Иванович Подорожный, исполнять обязанности заместителя командира полка по политической части назначили парторга Н. Беляева.

И вот еще не засыпали воронки от авиабомб, а мы через три часа после налета - в воздухе. Идем вместе с "илами" на штурмовку войск противника.

Повел нас новый командир. Он с четверкой - справа и выше "горбатых", наша четверка, ударная, - левее, а третья - на флангах. Линию фронта пролетаем чуть южнее Белгорода. Вблизи Томаровки и Борисовки - море зенитного огня: дым от разрывов снарядов закрывает горизонт, просветов между ними нет.

"Вот это дело... Но как все-таки пройти завесу огня?" - тревожные мысли непрошеным страхом вползают в душу... Однако мы прорываемся и выходим на цель Бомбы, реактивные снаряды обрушиваются на врага: на земле взрывы, огонь, дым; пыль, поднятая "илами", неподвижно висит серыми столбами.

Штурмовики перестраиваются и, замкнув круг, поливают цели пулеметно-пушечным огнем. Мы зорко следим за воздухом, не оставляя без внимания и работу наших товарищей внизу, почти у самой земли.

Сейчас должны появиться фашистские истребители; они, наверное, уже вызваны с переднего края. Слишком велик у немцев страх перед "летающими танками" нашими штурмовиками.

Голос командира группы штурмовиков прерывает мои мысли:

- "Горбатые", не растягивайтесь!

И вот появляется шестерка "мессершмиттов".

Подорожный сразу же командует:

- Справа "мессеры". Четверка, держитесь "горбатых"! Юра, приготовиться к бою! Отойди чуть в сторону, пусть "худые" подойдут поближе.

"Сто девятые" бросились к штурмовикам. Но слишком рискованно заходили они в хвост к "илам", поэтому оказались между двумя четверками - командира и Любенюка.

- За батю - в атаку! - гремит голос Подорожного.

Немцы видят, что попали в клещи, и бросаются вверх, в сторону четверки командира. Наша группа, опережая ее, сближается с "мессерами". Короткая схватка - и противник, потеряв два самолета, выходит из боя. Такой была первая расплата за гибель Игнатия Солдатенко...

Между тем противник затевал что-то крупное: подтягивал войска в район Белгорода, увеличивал количество самолетов на аэродромах. И нашему полку наряду с другими задачами приходилось прикрывать войска на поло боя, барражировать над железнодорожной станцией Валуйки.