Кирилл Евстигнеев - Крылатая гвардия

Когда на стоянке открыли лючок на фюзеляже, удивлению всех не было границ: ведь я летал и вел бой с винтовками наших четырех механиков! Показываю Пронину трофеи, и наконец до меня доходит все, что происходит с машиной в воздухе:

- Ну дела! Нашли, где прятать оружие!.. Виктор остается у наших "лавочкиных", а я направляюсь на КП, где докладываю, кто мы, откуда и как оказались здесь, а также прошу срочно передать в наш полк разведданные и заправить машины горючим.

Благополучно возвращаемся на свою точку - радость механиков безгранична! Оказалось, они, не зная о вылете, положили винтовки в фюзеляж моего, самолета. Когда послышался шум работающих моторов, механики бросились вдогонку, но было поздно - мы взлетели. Назем-вой радиостанции площадка не имела, и предупредить о таком грузе нас никак не могли.

В начале дня третьего июля с задания мы возвращаемся с победой: напарник сбил самолет. Настроение приподнятое, все на точке поздравляют Виктора с открытием "лицевого счета".

Было душно и жарко, и мы с ведомым отошли в тень кустов, где приступили к разбору вылета, который выполнялся по вызову с переднего края.

Учитывая, что в таких случаях мы почти всегда являемся к шапочному разбору, решили развить максимальную скорость. И все-таки "юнкерсы" уже успели отбомбиться и уйти, но позади них сражались "яки" с Ме-109. Поэтому с ходу атакуем пару "сто девятых". Я строю маневр так, чтобы мой ведомый оказался в хвосте ведомого пары "мессеров": расчет на одновременную атаку нашей пары по обоим самолетам врага. Фашисты не заметили нас - скорость и внезапность атаки сделали свое дело, и я даю команду:

- Бей правого!

Пушки у ведомого заработали, снаряды прошли по фюзеляжу, кабине, плоскостям... "Мессер" секунду-две не меняет направления полета, затем, накренясь влево и пройдя подо мной, беспорядочно падает...

Ведущий фашистской пары от неожиданности шарахается в сторону, и моя атака не достигает цели.

Слышу по радио:

- Братцы, нашего полку прибыло!

Теперь мы с Прониным полностью уверены в том, что нас не приняли за противника. Вместе с "яками" наседаем на вражескую пятерку, те, видимо не сразу поняв, сколько пришло "лавочкиных", вышли из боя.

Мы с Прониным - снова в засаду.

Высокая динамичность атак в этом эпизоде требовала от летчиков внимания, четких, согласованных действий. Перегрузки доходили до предела, вызывая немалую физическую усталость. И все же Виктор, молодой летчик из майского пополнения, держался молодцом! Энергично маневрируя, он неотступно следовал за мной. Этот бой был для напарника третьим по счету, действовал он - грамотно, инициативно и в итоге добился победы.

Только излишняя поспешность помешала нам увеличить счет сбитых вражеских машин. Само же взаимодействие "Яковлевых" с "Лавочкиными" было слаженным и результативным.

По косточкам разобрав схватку со "сто девятыми", мы с Виктором Прониным пошли на КП. Часа через два раздался телефонный звонок:

- Задача прежняя, район тот же...

Вот и все - лаконично, просто и ясно. Летим парой: скорость максимальная, расстояние до переднего края небольшое. Вялость, наступившую на земле после возбуждения, вызванного прошедшим боем, как рукой сняло.

Мы спешим набрать побольше высоты. Погода по-летнему ясная, кучевая облачность почти наполовину закрыла небосвод, поэтому прижимаемся к ней поближе. Нижний край 1500 - 1700 метров. Замечаю на одной с нами высоте четверку истребителей. Чьи они: наши, противника? Действуем по неизменному правилу воздушного боя - до полной ясности считать самолеты вражескими. И уходим в просветы между облаками, вверх, чтобы уточнить обстановку и, если машины окажутся чужими, атаковать.

Это были Ме-109. Они пришли шестеркой, чтобы отвлечь на себя внимание советских истребителей и тем самым дать возможность своим бомбардировщикам нанести прицельный удар по наземным советским войскам. Мысленно отмечаю: действия Ме-109 разумны и точны. Четверка ходит ниже облачности, под самой кромкой, а пара - выше облаков. Воздушное пространство при таком боевом порядке просматривается полностью. Это, конечно, грамотно тактически, но не ново. Но мы лишены такого важного фактора, как внезапность: пара "сто девятых", как только мы с Прониным вышли из облаков, ринулась на сближение, пытаясь зайти в хвост напарнику. Медлить нельзя, и я, резко разворачиваясь навстречу атакующим, предупреждаю ведомого:

- Справа сзади "шмитты"!

Пронин левым разворотом уходит под облака, а я продолжаю сближаться с "мессершмиттами". Обмениваюсь с ведущим противника огнем из пушек и тоже ныряю под облака - к четверке, куда ушел Пронин. Выхожу из облачности - ведомого нет. Вижу только пару "мессершмиттов". Где вторая? Может, атакует Виктора? Какой леший понес его под облака? Невеселые мысли одолевают меня, и я атакую ближайшую пару. Тут из облаков появляются первые два Ме-109 и пресекают мои намерения. Начинается труднейший бой с четверкой. "Где Пронин?" - сверлит мозг неотвязная мысль, мешая сосредоточиться. Я многократно передаю в эфир:

- Пронин! Как меня слышишь? Уходи домой!

Никакого ответа...

Не раз приходилось мне вести бои против четверки, но этот совсем не похож на прежние. Противник действовал наверняка, пытаясь взять меня в клещи. Не удавались эти атаки! Я уходил в облака, там менял направление полета и, выйдя из них, устремлялся на врага сам. Так продолжалось минут десять: фашисты не допускали ошибок, а я рассчитывал каждый маневр.

После нескольких безуспешных атак немцы уходят. Я остаюсь над облаками один - ведомого нет. Настроение - хуже некуда: еще в тот момент, когда он пошел под облака, мне стало ясно - добром это не кончится. Сделав несколько мелких виражей и убедившись, что ждать чуда бесполезно, перевел машину на пикирование и, снизившись до бреющего полета, возвратился на свою точку. Исчезли последние надежды. Виктор Пронин с задания не вернулся...

Докладываю о случившемся в полк и жду указаний.

Итак, за двенадцать дней нашей парой было выполнено двадцать боевых вылетов: половина на передний край, несколько вылетов на разведку и один на сопровождение штурмовиков. Почти всегда, за исключением вылетов на разведку, мы приходили в район вызова с опозданием - слишком долго доходила команда... Так что надежд, которые возлагали на нашу засаду, мы не оправдали.

Теперь на это место планируется перевести пару командира звена Павла Гривкова. Наша площадка - небольшое поле, заросшее клевером, и найти его очень трудно. Поэтому моя обязанность - лидировать новую боевую единицу. Под вечер я вылетаю в полк, утром следующего дня привожу пару на место засады и возвращаюсь на свой аэродром.

Старшим на точке становится Павел, но ненадолго: покидая на малой высоте поврежденный в бою самолет, Гривков приземляется на парашюте, который не успел полностью раскрыться. Он травмирует позвоночник, и его летная- работа, как это ни печально, прекращается.