Кирилл Евстигнеев - Крылатая гвардия

Памятен мне и день 11 октября. Мы перелетаем на территорию Венгрии - на аэродром Сегхалом. Обыкновенное ровное поле, заросшее травой, пожухлой и полегшей в осеннюю пору. Таких вот площадок, аэродромов, взлетно-посадочных полос за войну-то было превеликое множество! Неподалеку от них - города и деревеньки, села и хутора с двумя-тремя домиками. Порой никаких характерных ориентиров, отличающих одну точку от другой. Так и здесь. Невдалеке реденький лесок - вроде березовых колок в южных районах Западной Сибири. На опушке, если так можно назвать окраину этой неказистой рощицы, два больших, довольно ветхих сарая, маленькое зданьице да две-три здоровенные скирды соломы.

- Вот тебе и центр Европы! - с досадой и злорадством сказал я самому себе. - Прозаичность, неприметность второго после Румынии зарубежного государства... А что я хотел увидеть? Европейскую цивилизацию в камне и бетоне, громады зданий и море электрических огней, заслоняющих звезды Млечного Пути? Но ведь алюминий и бетон, величественная высь храмов и небоскребов - всего лишь обложка государства, его парадный подъезд. А за ним - поля и деревни, вот эти обмолоченные скирды соломы, что два-три месяца назад были хлебом, колосьями ячменя или пшеницы. И люди, может быть, здесь такие же простые, не умеющие хитрить, как и в моем тихом Зауралье...

Перелет на новое место осуществлялся двумя эшелонами: первую группу возглавил я, вторую - командир полка Ольховский. Мы вышли на аэродром точно, но удивлению моему не было предела. Поле, на котором я был два дня назад, трудно узнать. Оно покрылось паводковыми водами и походило скорей на тихое степное озеро, чем на площадку, куда нам предстояло сейчас приземлиться.

- Ого-о-о! - услышал я в наушниках чей-то насмешливый голос. - Да тут, братцы-славяне, предстоит приводнение...

- Как в морской авиации, - добавил другой любитель поиронизировать.

Сразу же посыпались удачные или не очень удачные остроты: "озерные соколы", "степные чайки", "бурлаки"... Но мне, признаться, было не до смеха. От моего решения сейчас зависело многое - повернуть ли вспять, произвести ли посадку, или предпринять что-либо еще. Да, двое суток беспрерывных дождей сыграли с нами злую шутку.

Для начала надо испытать точку самому. Посадочные знаки выложены на опушке леса. Около них - люди из передовой команды, ожидающие "лавочкиных". На мой вопрос: "Каков слой воды?" - аэродромная станция передала:

- Слой воды пять - семь сантиметров. Грунт под ним твердый!

И я даю команду своей группе:

- Всем находиться над точкой. Попробую сесть. Если все нормально, дам команду. Перевернусь - идите на старое место.

Опасения были излишними - "приводнение" началось удачно: Торможение на колеса от сопротивления воды не особенно ощущалось, машину на нос не тянуло. Вода, что фонтаном поднималась потоком воздуха от винта, была не опасна. Еще на пробеге посылаю команду в эфир: "Всем - посадка!" Сруливаю с полосы, а уже планирует Борис Жигуленков. Вслед за ним благополучно завершают перелет еще шестнадцать Ла-5. А утром следующего дня весь полк был в сборе.

Итак, Дебреценская операция в разгаре. Наши вылеты на прикрытие наступающих войск стабильны и регулярны. Они неизменно тщательно продумываются и разрабатываются во всех деталях.

Как-то раз по истечении времени барражирования, когда мы уже не надеялись встретить противника, из просвета между облачностью выскочили "фоккеры" и, развернувшись влево, пошли вдоль передовых позиций. В двух группах было по восемь самолетов "Фокке-Вульф-190". Сначала, увидев немецкие истребители, я от неожиданности несколько растерялся. Но, оценив обстановку и предупредив командный пункт передовой, приказываю группе атаковать врага.

"Фоккеры" на максимальной скорости, не заходя в расположение наших войск, продолжают полет вдоль линии фронта. Расстояние же между нами сокращается медленно, порой даже кажется, что оно увеличивается... На высоте 800 метров снижение "фоккеров" прекращается. И мы, пользуясь этим, сближение с ними ускоряем. Но затянувшееся по времени преследование вызывает тревогу: сколько же осталось горючего в баках?

Кое-кто из летчиков, видя бесплодность дальнейшего преследования, начал отставать. Надо бы встряхнуть ребят, и я решаю дать очередь по замыкающему вторую восьмерку. Дистанция до него метров четыреста, он следует по прямой на одной со мной высоте. Не торопясь, прицеливаюсь и нажимаю на гашетки - трасса огня идет неточно. Уточнив прицеливание, еще раз открываю огонь. Короткая очередь - и снаряды поражают мотор самолета противника. Вижу, как слетает подвижная часть остекления фонаря кабины - летчик выбрасывается с парашютом.

"Фоккеры" плавно разворачиваются и удаляются в западном направлении.

- Вот теперь можно уходить. Фашисты не вернутся, - удовлетворенно передаю своим боевым друзьям по радио.

В ответ веселый голос Тернюка:

- А я думал, что до вечера будем гнаться.

- Грек, не спеши. Домой вернемся после победы.

- Теперь ждать не долго!

- Фрнцы драпали во все лопатки. Километров пятьдесят отмахали.

- Да, далековато мы ушли...

Дав возможность пилотам разрядиться в оживленном диалоге, напоминаю, что возвращаемся, значит, речам отбой.

Горючего нам хватило даже на руление после посадки...

На другой день полк постигло большое несчастье - погиб летчик из первой эскадрильи. Шесть "лавочкиных", прикрывая войска на подступах к Дебрецену, прихватили восьмерку "фокке-вульфов". Бой принес нашим летчикам победу: Борис Жигуленков и Евгении Гукалин сбили по одному самолету противника.

"Фоккеры" ушли, а наши истребители остались в заданной зоне. Барражируя под кромкой облачности, они продолжали прикрывать наземные войска. Правда, облака были не сплошные, а баллов шесть-восемь. Такую погоду во время войны справедливо и недвусмысленно называли бандитской.

И вот появляются отдельные пары "фоккеров". Прикрываясь облачностью, они пытаются наносить удары по замыкающим истребителям группы. Две атаки врага оканчиваются безрезультатно. Но когда "лавочкины" всей шестеркой начали выполнять разворот в просвете между облаками, из них как снег на голову сваливается "фоккер" и устремляется на самолет Гукалина. Женя увеличивает крен на развороте, всеми силами пытается выйти из-под атаки, не дать противнику произвести прицельную стрельбу.

Борис Жигуленков ближе всех к Гукалину и, видя, какая опасность нависла над товарищем, тотчас бросается ему на помощь, "Фокке-вульф" прекращает атаку, резко уходит вверх и скрывается в облачности.

Группа закончила разворот. Гукалин в общем строю, в наушниках слышен его бодрый голос:

- Успел все-таки фашист... малость поцарапать! Залатаемся!