Наталья Рапопорт - То ли быль, то ли небыль

В этот момент в коридоре появился высокий величественный человек с интеллигентным и значительным лицом. Он распахнул дверь – никакой цепочки на ней не оказалось. Глядя на Мишку отчуждённо, настороженно и, как ей показалось, высокомерно, он спросил:

– Чем могу служить?

Из-за его спины выглядывали любопытные носы давешних Мишкиных собеседников. Мишка не знала, что известно детям о прошлом их отца, и не хотела создавать проблем.

– Могу я поговорить с вами наедине?

Господин холодно пожал плечами и провёл Мишку в кабинет. Таких огромных, великолепных, отделанных деревом кабинетов она не встречала никогда в жизни. В бараках и северных избах такие были не в моде. Мишка окончательно растерялась: «Наверное, я ошиблась, и это совершенно не тот Парин».

Величественный господин повторил нетерпеливо:

– Так чем могу служить?

С трудом ворочая пересохшим языком, Мишка спросила неуверенно:

– Скажите, вам что-нибудь говорит имя Курт Мюллер?

– Мишка?!

Как будто два солнца вспыхнули в глазах этого недоступного человека.

Схватив её на руки, Парин кружился по кабинету в каком-то диковинном вальсе, рискуя смести дорогую мебель, и припевал:

– Мишка! Мишка! Мишка! Как же я тебя сразу не узнал! Сколько дней и ночей Курт о тебе – всё только о тебе, о тебе! Я так ясно представлял себе тебя – и вот надо же – не узнал! Ты совсем не изменилась, – неожиданно заключил Парин, увидевший Мишку впервые. – Курт думал, что ты погибла. Какое счастье, что ты жива! Ну, рассказывай!

– Нет, сначала рассказывайте вы!

Конечно, это был тот Парин. Он провёл много лет в одной камере с Куртом и пленными немецкими генералами. С последними ни он, ни Курт не общались, но между собой крепко подружились. У них было много, очень много времени для беседы…

…Несколько часов Парин рассказывал Мишке о Курте – о гестаповской одиночке, о фашистском концлагере, о том, как, освободившись, Курт всё искал и искал Мишку, в конце концов в глубоком отчаянии решил, что Мишка погибла, но так и не смирился с этой мыслью… Рассказал о том, как Курта пригласили в ГДР и выкрали оттуда, о долгих годах во Владимирском централе… словом, обо всём.

Потом Мишка рассказывала Парину свою историю, ведя его день за днём, шаг за шагом от Коминтерна к тюрьме, оттюрьмы к пересылкам, от пересылок к лагерю… наконец, к Науму.

– Мишка, скажи, чем я могу быть тебе полезен, – умолял её Парин, – я многое могу!

– Мне ничего не надо, – твёрдо ответила Мишка и, несмотря на настойчивые просьбы Парина, не назвала ему ни телефона, ни адреса, ни своей новой фамилии.

Она понимала, что Парин занимает очень высокий пост, его кабинет и квартира говорили сами за себя. Мишка решила, что Парину небезопасно с ней общаться и не оставила ему никаких координат.

…Относительно положения Парина в тогдашней советской иерархии Мишка не ошиблась: академик Василий Васильевич Парин был в это время директором Института медико-биологических проблем, который в народе называли Институтом космической медицины. В годы войны Парин занимал пост заместителя наркома здравоохранения СССР. Он был организатором и первым академиком—секретарём медицинской академии.

Во Владимирскую тюрьму Парин попал в сорок восьмом году в связи с делом Клюевой и Роскина.

Академик Парин, дело Клюевой и Роскина и вакцина КР

Толпа естествоиспытателей

На тайны жизни пялит взоры,

А жизнь их шлёт к … матери

Сквозь их могучие приборы.

… В конце сороковых годов медицинский мир Москвы потрясла сенсация: двое учёных – микробиолог Нина Георгиевна Клюева и гистолог Григорий Иосифович Роскин сообщили о разработке ими препарата, излечивающего различные виды рака. Они дали своему препарату название КР, в дальнейшем он фигурировал в фармакопее под названием «круцин» или «трипаноза». [9]

Клюева и Роскин были известными и уважаемыми учёными; их сообщение было принято с полным доверием и произвело оглушающее впечатление. Свой метод лечения рака они назвали биотерапией и опубликовали в монографии «Биотерапия злокачественных опухолей».

Разработанный ими препарат КР был изготовлен на основе трипаносомы – паразита, вызывающего тяжёлые заболевания человека. Особенно опасны два вида трипаносом: родезийская трипаносома, вызывающая сонную болезнь, и трипаносома Круци Шагаса, вызывающая болезнь Шагаса.

Трипаносома паразитирует и развивается в кишечнике поцелуйного клопа. Своё название клоп получил из-за манеры кусать жертву в губы на границе кожи и слизистой оболочки. При укусе поцелуйного клопа паразитирующая в нём трипаносома переходит в организм человека, разносится кровью в разные органы и разрушает клетки, давшие ей приют.

Этот факт и послужил отправной точкой в логических построениях Клюевой и Роскина. Учёные обнаружили, что трипаносомы, попадая в кровь больных раком мышей, избирательно накапливаются в опухоли, размножаются там и разрушают раковые клетки. В экспериментах Клюевой и Роскина свойством накапливаться в опухоли и разрушать её обладали не только живые, но и убитые паразиты.

Начиная с конца двадцатых годов, ученые проводили свои опыты на белых мышах, больных раком молочной железы. Результаты этих экспериментов оказались настолько поразительными, что Клюева и Роскин сочли своевременным перенести их в медицинскую практику. Их первые пациенты страдали запущенным раком в самых разных локализациях: груди, гортани, кожи, пищевода, шейки матки, языка, губы – всего в эксперименте участвовало 57 больных. К моменту опубликования монографии «Биотерапия злокачественных опухолей» в 1946 году у 27 из 57 больных лечение было по разным причинам прекращено, у 26 – продолжалось.

Клинические испытания препарата Клюева и Роскин организовали сами; при многообразии включённых в испытания форм рака и отсутствии формальной ответственности лиц, проводивших испытания, результаты этого эксперимента не поддавались никакой статистической обработке. Всё же ученые сочли их положительными.

…Постепенно шумиха и ажиотаж вокруг препарата КР вышли за пределы медицинского мира. Вопросом препарата КР заинтересовались в советских правительственных верхах, понимая его как козырную карту в крупной политической игре. Американцы только что подарили союзникам по недавней войне целую технологическую линию промышленного изготовления пенициллина. В поисках ответного жеста высокое начальство поручило академику-секретарю медицинской академии Василию Васильевичу Парину, летевшему в Америку для обмена информацией и опытом, сделать американцам доклад о препарате КР и подарить опытный образец.

Но пока Парин ездил по Штатам и выступал, ветер переменился. А он не знал и действовал в соответствии с полученными от ЦК и Наркомздрава ценными указаниями. В конце поездки он очень торжественно доложил американцам об успехах советской онкологии. На следующий день посол СССР в США спросил его об этом. Парин сказал, что выполнил поручение. Посол сказал: «Кажется, вы поторопились. Ну, ничего-ничего».