Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Обнищание населения, коррумпированность всего государственного аппарата и рост преступности создавали удручающую картину в эти первые годы независимой республики Белорусь.

По вечерам улицы Могилёва были безлюдны. Боялись грабежей и мародёрства. В нашем доме в большинстве квартир были оборудованы металлические двери с кодовыми замками. Мы не успели обезопасить своё жильё и по ночам испытывали чувство страха за сохранность своих баулов, подготовленных к отъезду.

Самым трудным для нас оказалась продажа квартиры. Я даже в душе позавидовал Вовочке, который не имел этой заботы и безвозмездно передал жильё государству. Несмотря на то, что квартира была большой и удобной, располагалась в самом престижном районе, продать её оказалось совсем непросто. Можно было напороться на жуликов, которые специализировались на этом бизнесе, была опасность грабежа вырученных денег, не исключался риск получения фальшивых купюр. Мы готовы были продешевить с ценой, лишь бы избежать этих и других опасностей.

Как-то мне позвонил директор совхоза “Кадино” Липкин и попросил встретиться с ним по важному вопросу. Я знал Валерия Фёдоровича по совместной работе в Агропроме и встречах на совещаниях в обкоме и облисполкоме, и пригласил его домой вечером того же дня. Наш гость приступил к теме разговора без подготовки. Он заявил, что может купить нашу квартиру под офис совместного Белорусско-Польского предприятия по выращиванию овощей, если мы согласимся на умеренную цену. Как выяснилось, предложенная им сумма была скорее мизерной, чем умеренной, и оказалась в несколько раз дешевле минимальной оценочной стоимости, но зато сделка была официальной и лишена опасности обмана или афёры, что для нас было важнее денег. Мы согласились с предложенными условиями и договорились об оформлении документов на продажу.

Долларов у нас было немного, но зато рублей и зайчиков к отъезду набралось около ста тысяч. Таких сбережений у нас никогда в жизни не было. В недалёком прошлом это считалось большим богатством. Сейчас же этого еле хватило для обмена в банке на положенные нам по закону шестьсот долларов ( в случае выезда за рубеж на постоянное место жительства тогда разрешалось обменивать не более ста долларов на одного человека). Мы принесли в банк полный чемодан с деньгами, а вышли оттуда с несколькими стодолларовыми купюрами в кармане.

В начале августа Верочка уволилась с работы и приехала с детьми к нам. Она не занималась распродажей вещей. Их квартира, домашняя утварь и мебель остались Жоре. Единственной ценностью, принадлежавшей ей, был автомобиль “Москвич”, подаренный мною в начале года, когда мне, как инвалиду войны, выдали новый “Запорожец” с ручным управлением. Она продала его за восемьдесят тысяч и смогла купить на эти деньги меховую шубку себе и кое-что из одежды и обуви детям.

Верочка тратила массу времени на хождение по магазинам и рынкам в поисках товаров, которые им могли понадобиться в Америке. Купила девочкам дорогие джинсы, разные майки, бельё, обувь. Приобрела себе модное пальто и не пожалела отдать спекулянту 25 тысяч рублей за импортную кожанную куртку, чтобы в Америке не показаться нищей.

Она обижалась на Жору, который отказался нести какие-то расходы по отъезду детей и даже на билеты для них денег не дал. Может быть он так выражал своё недовольство.

Перед отъездом позвонила Попсуева и попросила зайти попрощаться. Она послала за мной машину вечером, когда в заводоуправлении уже никого не было. Мы сидели в её кабинете и вспоминали годы становления, строительства и развития комбината. Сюда, в эту комнату, на протяжении многих лет я приходил каждый день в семь утра и уходил поздно вечером. Эмма Сергеевна сохранила привычную обстановку кабинета и здесь всё было до боли знакомо. Она сказала, что никогда не забудет годы нашей совместной работы и все доброе, что было для неё сделано. Мы зашли в комнату Трудовой славы, где по-прежнему висели фотографии лучших людей комбината и находились правительственные награды, которых коллектив был удостоен за трудовые подвиги и творческие успехи.

В углу директорского кабинета стояла стопка коробок с обувью. Эмма Сергеевна, как бы извиняясь, объяснила, что ей теперь приходится заниматься и обменными операциями, чтобы как-то обеспечить потребность своих работников в дефицитных товарах. Она предложила отобрать себе нужную обувь по недорогой цене. Я начал отказываться, но по её настоянию всё же выбрал несколько пар импортных туфель, уплатив за них удивительно мало денег.

Попсуева предложила автобус для доставки нас в аэропорт и мы тепло с ней попрощались. Надолго осталось в моей памяти последнее посещение предприятия, которому были отданы лучшие годы моей жизни.

Теперь, когда отъезд семьи перестал быть тайной, мы не могли избежать прощальных визитов друзей и знакомых. Они одобряли наше решение, выражали добрые чувства и желали счастья на новом месте. Самыми трогательными были последние встречи с семьями Марченко, Неколышиных и Берлиных. Наша дружба с этими замечательными людьми выдержала испытания времени и в искренности их доброго отношения к нам можно было не сомневаться.

Мы тепло попрощались с друзьями и коллегами по работе - Полиной Степановной и Михаилом Кириловичем Кожевыми, Раисой Давыдовной Матвеевой, Маргаритой Яковлевной Шапиро, Фёдором Тимофеевичем Луговнёвым. Это были стойкие бойцы, с которыми вместе шли на трудовые подвиги и достигали больших трудовых и творческих успехов. Они были с нами и в годы бедствия и преследований -не отступили, не бросили в беде, не предали. Их солидарность в мужество помогли выстоять в борьбе со злом, завистью, клеветой, отстоять своё честное имя и человеческое достоинство.

Было много звонков от руководителей предприятий и организаций отрасли, работников министерства, научных и конструкторских организаций. Директор ВНИМПа, Андрей Борисович Лисицин, попросил найти возможность приехать в институт, чтобы попрощаться и обговорить некоторые вопросы, связанные с внедрением совместных разработок.

Я воспользовался поездкой в Москву за пакетом выездных документов и побывал в институте. У нас была тёплая прощальная беседа с руководителями НИИ и Михаилом Львовичем Файвишевским, с которым мы были не только соавторами научных разработок и изобретений, но и стали добрыми друзьями.

Андрей Борисович, недавно ставший директором головного научно-исследовательского института отрасли, поблагодарил за внимание, которое было ему оказано, как молодому специалисту, когда он, после окончания ВУЗа, прибыл на Могилёвский мясокомбинат, и за помощь в работе над кандидатской диссертацией. Он подписал справку, позволившую вывезти за рубеж все мои авторские свидетельства и зарубежные патенты на изобретения. В ней удостоверялось, что в них не содержится секретных и не подлежащих публикации в открытой печати сведений.