Натан Гимельфарб - Записки опального директора

На обустройство отвели день прибытия. Этого времени нашей семёрке только и хватило на сооружение шалаша, копку картошки и сбор арбузов и дынь на колхозной бахче. Из веток, соломы и сена соорудили нары.

Кроме нас, допризывников, на стройке работали тысячи людей из Запорожья и ближайших населённых пунктов. Нам отвели новый участок строительства длиной в несколько километров. Капитан Колесников, который пока оставался руководителем колонны, поделил этот участок между пятью отрядами, каждому из которых предстояло вырыть траншею длиной примерно два километра.

Осмотрев уже готовый к сдаче ров, неподалеку от нашего участка, и изучив опыт работы наших соседей, мы поняли, что выбросить из траншеи шесть кубометров грунта в день - задача не из лёгких. На её выполнение многим восьмичасового дня не хватало и они работали до позднего вечера, стараясь завершить дневное задание.

На состоявшейся после вечернего чая «летучке», Боря высказал свои соображения по организации работы и технике безопасности. В частности, он предложил работать сообща, бригадой, и вместе обеспечивать выполнение нормы на семь человек. Боря утверждал, что 42 кубометра на семерых выбросить легче, чем 6 кубометров на одного. Как потом оказалось, он был абсолютно прав. Я бы никогда не выбросил сам 6 кубометров глинистой массы под палящим летним солнцем. А вместе, при оптимальном распределении работ между членами бригады и надлежащей организации труда, мы, хоть и с трудом, но всё же успевали выполнять свою норму в 8-9 часовой рабочий день.

По предложению Жени мы начинали работу в 5 часов утра и до полуденной жары успевали выполнить основную часть дневного задания. После обеда, когда солнце ещё стояло в зените, мы делали 2-х часовой отдых, а когда солнце садилось, заканчивали работу.

Уже с первых дней нашу группу ставили в пример многим, которые, хоть и старались, но выполнить положенный объём работы не могли.

Хоть Боря и предупреждал нас беречь себя от мозолей и солнечных ожогов, мы всё-же заработали себе волдыри и изрядно подгорели на солнце.

Первая неделя прошла в напряженном ритме и мы очень устали от тяжёлого физического труда и рутинного образа жизни. Выходных дней на стройке не было. Питание было скудным, однообразным и мало калорийным. На завтрак готовили кашу и чай, а на обед - щи и кашу. Хлеба выдавали по 600 граммов в день, что при отсутствии мяса и недостатке жиров было явно мало.

Начиная с 20-го августа, начались налёты немецких самолётов. В начале они были разведочными и бомбёжке мы не подвергались, а затем нас стали обстреливать и бомбить. Налёты чаще случались в дневное время, когда мы, обычно, находились в своём шалаше и поэтому мы от них не страдали. Однако, многие другие от этих налётов пострадали. Ежедневно машины скорой помощи увозили в тыл раненых. Было и несколько смертельных случаев.

В один из дней нас бомбили утром, когда большинство людей, в том числе и наша группа, были в траншее. Хоть и успели мы выскочить на поверхность и мелкими перебежками, прижимаясь к земле, устремились в лес, всё-же были настигнуты пулемётным огнём из немецкого истребителя и наш неунывающий весельчак и юморист Миша Гольдштейн, уже на опушке леса, получил ранение в предплечье.

Рана оказалась не опасной и пуля не задела кость, но несколько дней Миша не выходил на работу, став пациентом полевого медпункта. Ему был обеспечен нужный уход и питание. Кроме овощей с колхозного поля, огорода и бахчи, мы раздобыли в ближайшем селе молока, белого хлеба и даже курятины, из которой Наум Дорфман готовил больному бульоны и супы с различными добавками. Кроме музыкальных, у него проявились и немалые кулинарные способности, и Миша шутил, что нужно ещё подумать о жизненном пути и послевоенной карьере Наума. Вполне возможно, что они должны начинаться не с музучилища и консерватории, в чём мы раньше не сомневались, а с кулинарного техникума. Кто мол знает, где ему светит больший успех. А ещё Миша шутил, что сам Господь-Бог послал ему это ранение, чтобы отдохнуть от трудной, нудной и грязной работы под палящим солнцем и в полной мере воспользоваться заботой и вниманием своих друзей.

Боря и Женя отнеслись к ранению Миши по-иному. Они посчитали, что это должно послужить для нас сигналом к решительным действиям. Как-то, когда Миша почти полностью выздоровел и уже должен был приступить к работе, они изложили нам свою позицию и свой план действий, о котором они договорились раньше и успели уже подробно отработать в деталях.

Женя высказал мнение, что работа по рытью противотанковых рвов вдоль Днепра, на которой, с риском для жизни, самоотверженно трудятся десятки тысяч женщин, подростков и пожилых мужчин, является неоправданной затеей бездарных стратегов. Они лишь пытаются создать видимость активной деятельности по защите Родины и мобилизации народа на борьбу с врагом. Построить вручную за 1-2 месяца оборонительные сооружения протяжённостью в несколько сот километров, которые позволили бы остановить наступление фашистских войск просто невозможно. Немцы ежедневно не только бомбят и обстреливают людей, роющих противотанковые рвы, но и фотографируют строящиеся сооружения. Им ни к чему направлять танки именно в построенные для них рвы. Они могут форсировать Днепр в местах, где нет рвов или навести мосты и переправы и там, где они имеются. В конце-концов от этих траншей и рвов мало что останется после первой серьёзной бомбёжки или артиллерийского обстрела перед запланированным немцами прорывом нашей обороны.

По мере приближения линии фронта к Днепру, оборонительные сооружения будут подвергаться всё более частым бомбёжкам и обстрелам, которые приведут к неизбежной массовой гибели людей, занятых на этой стройке. Кроме того вероятны прорывы немцами фронта на отдельных участках с целью выхода к Днепру, в результате чего мы можем просто оказаться в окружении. О том, как власти организуют эвакуацию гражданского населения из прифронтовой территории, мы уже знаем из примера Немирова. Зачем же мы бежали от немцев через всю Украину, чтобы вновь подвергать себя опасности быть захваченными врагом здесь, в этих отрытых нами рвах, или бесславно погибнуть в них под бомбами и пулями из немецких самолётов.

Такой исход представлялся Боре и Жене неизбежным и нам ни к чему ожидать его здесь. Их же план был в следующем.

В Гуляй-Поле располагается 973-й стрелковый полк 270-ой стрелковой дивизии, призванный оборонять подступы к Днепру на этом участке. На следующий день после ранения Миши, они побывали в расположении этой воинской части и беседовали с командиром полка о возможности приёма всей нашей группы в действующую армию в качестве добровольцев-красноармейцев. Вероятно Боря и Женя произвели хорошее впечатление на майора и он пообещал посоветоваться с комиссаром, а нам велел явиться в полном составе в воскресенье утром.