Людмила Ивонина - Мазарини

Первый министр давно заподозрил неладное. Еще в июле 1641 года он единоличным решением положил конец участию Сен-Мара в заседаниях Королевского совета. Но и без этого Месье Главный почти каждый божий день внушал своему королю мысль о том, чтобы предложить Мадриду и Вене мир на приемлемых условиях и тем положить конец страданиям подданных. Сен-Map знал, что Людовик XIII устал ждать обещанного ему кардиналом Ришелье «золотого века». Главным препятствием к миру, говорил Сен-Map, является сама фигура кардинала. Заговорщики давно готовили тайный договор с Испанией.

Однажды раздраженный постоянными болями и упрямством кардинала Людовик XIII сказал в сердцах при своем любимце: «Хотел бы я, чтобы против него образовалась такая же враждебная партия, какая существовала против маршала д'Анкра». Сен-Map воспринял эти слова как руководство к действию, несмотря на то, что король однажды заметил, грустно глядя в глаза своему фавориту:

– Если когда-либо он (то есть кардинал) решит выступить против Вас, то даже я не смогу Вас защитить.

В декабре 1641 года заговорщики окончательно составили проект тайного договора с Мадридом о прямой военной помощи в случае мятежа, если таковой поднимет Гастон Орлеанский. Экземпляр этого документа заговорщики передали Анне Австрийской, которая в конечном итоге и предала их. Не все это знали и по прошествии многих лет.

Вот как об этом повествует Франсуа де Ларошфуко: «Каким образом вскрылось, что он (договор) был заключен, до сих пор точно не установлено, я не стану здесь останавливаться на всевозможных подозрениях относительно несоблюдения верности или тайны теми, кто о нем знал, но предпочту присоединиться к мнению, никого не порочащему, и допустить, что текст этого договора был обнаружен в багаже гонца из Испании, всегда вскрываемом на пути в Париж». Возможно, герцог был просто дипломатичен.

Уже на пути к осуществлению своего замысла заговорщики стали отходить от Сен-Мара. Первым высказал сомнения в успехе герцог Бульон, который отбыл в Турин. А Сен-Мар, горячая голова, по-прежнему пытается получить от короля формальное согласие на устранение кардинала. Не получив его, заговорщики решили действовать на свой страх и риск. Убить Ришелье намечалось в Лионе, куда в феврале 1642 года прибыл королевский кортеж. В один прекрасный день Ришелье и капитан его гвардейцев дю Барра входят в кабинет, где Сен-Map, забыв об осторожности, в полный голос говорит о необходимости срочного устранения первого министра. Случай был упущен, и навеки. С тех пор кардинал нигде не появлялся без охраны. Ему предстояло умереть в собственной постели.

Там же, под Перпиньяном, куда выехал весь королевский двор и где Мазарини получил радостную весть о том, что сделался кардиналом, между Людовиком XIII и его фаворитом произошло серьезное ухудшение отношений. Здесь Месье Главный, очевидно забыв то, что произошло ранее, досаждал королю грубыми и непрерывными нападками на первого министра. Он явно осмелел, и было из-за чего.

14 марта 1642 года в Мадриде эмиссар заговорщиков Фонтре подписал с Оливаресом секретный договор, в котором говорилось, что новое правительство Франции во главе с Гастоном Орлеанским разорвет отношения с протестантскими странами и отдаст Испании все завоеванные территории. Испанский министр обещал Гастону военную помощь и возвращение захваченных Мадридом французских территорий. Фонтре даже имел аудиенцию у короля Филиппа IV. Ришелье знал о миссии Фонтре и пытался перехватить его на обратном пути с подписанным договором. Попытка окончилась неудачей. Впоследствии Сен-Map отдал письмо Анне Австрийской.

Вскоре кардинал слег. Неуспех подкосил и без того больного человека. Как заметил очевидец всего происходящего д'Артаньян, «геморрой по-прежнему продолжал причинять ему тысячу мучений, и вскоре он не мог больше ни сидеть, ни даже оставаться в одном положении». 23 мая Ришелье уже диктует своим секретарям завещание.

Все же он тогда не умер. На короткое время его вернула к жизни Анна Австрийская, передавшая через своего доверенного человека кардиналу текст тайного договора с Испанией и сопроводительное письмо. В последнем говорилось о том, что королева отныне намерена «быть в его партии, зная, что Его Высокопреосвященство также поддержит ее и не оставит своей помощью».

Заговорщики один за другим были арестованы. А 21 июня «Газетт» поместила официальное сообщение о раскрытии заговора Сен-Мара. Под председательством канцлера Сегье в Лионе был проведен судебный процесс. 12 сентября 1642 года Сен-Map и де Ту были публично казнены. Гастон Орлеанский, герцоги Бульон и Суассон отделались испугом. Бульон уступил королю Седан. Фонтре остался в Испании, где впоследствии и погиб.

Считается, что Анну Австрийскую побудило дать в руки кардинала убийственное для его врагов оружие исключительно чувство собственной безопасности. Возможно, так и было. Но не стоит забывать, сколько подобных уроков перенесла французская королева. А также то, что уже немалое время за ее спиной маячила тень нового кардинала. Не исключено, что Джулио помимо легкой светской болтовни вел с ней и беседы на политические темы. Ведь он был обо всем прекрасно осведомлен.

Мазарини с нескрываемым восхищением следил за действиями почти немощного Ришелье во время заговора Сен-Мара.

– Наверное, нет политиков, равных Вашему Высокопреосвященству, – заметил в который раз Джулио.

– Почему же, Ваше Высокопреосвященство. Если нет сейчас, то скоро найдутся. Лично я в это верю. Иначе и умереть спокойно невозможно, – отвечал кардинал кардиналу.

Заметим, впрочем, что во время процесса Сен-Мара Мазарини осторожно пытался выступить в защиту де Ту. Джулио не любил публичные казни и в своей жизни очень редко пользовался этим средством для устрашения врагов.

Среди многочисленных посетителей первого министра, которых он обычно принимал между мессой и обедом, чаще других стали замечать кардинала Мазарини. Уже тогда было известно, что Ришелье считает его преемником. Что же касается самого Джулио, то он вынес из заговора Сен-Мара важные для себя уроки. Он окажется достойным учеником великого министра, превзойдя его в подавлении более серьезных внутренних смут.

Не стоит оставлять в стороне также и то, что на неуспех заговора Сен-Мара повлияли военные победы Франции и всей антигабсбургской коалиции. Новому императору Священной Римской империи не удалось использовать неудачу шведского похода на Регенсбург. Протестанты по-прежнему владели инициативой. На смену умершему весной 1641 года Банеру из Швеции прибыл человек, которому было суждено положить предел всяким иллюзиям Фердинанда на более благоприятный исход войны. То был граф Леннарт Торстенсон, воспитанник Густава Адольфа и продолжатель лучших традиций шведской военной мысли. Ф. Шиллер в своем историческом труде «История Тридцатилетней войны» так описывал Торстенсона: «Разбитый подагрой и прикованный к носилкам, он побеждал всех своих противников быстротою. Тело его было обременено тягчайшими из оков, но его планы обладали крыльями. При нем перемещается театр войны и устанавливаются новые принципы, предписанные необходимостью и оправданные успехом. Земли, из-за которых до сих пор сражались, обнищали окончательно, а Австрийский дом, чьи отдаленные владения остались нетронутыми, не чувствует бедствий войны, под гнетом которых истекает кровью вся Германия. Торстенсон первый… насыщает шведов всем, чем изобилует Австрия, и швыряет факел пожара к самому трону императора».