Людмила Ивонина - Мазарини

Как политик, Кольбер показал себя более сильным и ловким, чем Фуке. Наблюдательный Жан-Батист изо дня в день подбирал компрометирующие Фуке материалы, ждал своего звездного часа, чтобы нанести смертельный удар противнику. Он тщательно изучал кипучую деятельность финансового бога, сам мечтая быть на его месте. После смерти Сервьена Кольбер советовал Мазарини занять место покойного. Но первый министр не желал гарантировать государственный долг своим имуществом.

Взгляды Кольбера ярко выявляет его обстоятельная записка для Мазарини от 1 октября 1659 года, составленная с тайной целью заинтересовать кардинала своим собственным планом послевоенной политики в пику Фуке. Здесь Кольбер последовательно обличает все злоупотребления сюринтенданта: запутанность в ведении дел, спекулятивную скупку казначейских билетов и т. д. Жан-Батист отмечает падение чистого дохода, то, что казна живет в кредит, а поступления от тальи уже полностью израсходованы. Он объявляет ложной доктриной стремление обеспечить финансистам большие прибыли, чтобы приобрести у них большой кредит. Нельзя быть в долгу и полностью зависеть от финансистов. Надо построить новую финансовую систему и создать Палату правосудия, преследующую финансистов вплоть до виселицы. Основания для этого есть – они превысили установленную законом норму процента. Кроме того, Кольбер предлагает выкупить ренты у рантье на самых невыгодных для них условиях при помощи специального королевского приказа.

В своей записке Кольбер не ограничивался только финансовой политикой и критикой Фуке. Он выступил за корректировку социальной структуры французского общества.

В королевстве, по его мнению, должен вырасти удельный вес полезных профессий – торговцев, мануфактуристов, людей, занятых в сельском хозяйстве и военном деле. «Это единственные профессии, делающие королевство процветающим», – считал Жан-Батист. В результате государство сможет содержать большую армию, обновить крепости, построить мощный флот, восстановить торговлю. Будет взят курс на сокращение раздутого судейского аппарата. Таким образом, в 1659 году Кольбер сформулировал программу, которую будет осуществлять, придя к власти. Но сейчас необходимо было избавиться от опасного конкурента – сюринтенданта финансов Фуке.

Записка была отправлена первому министру по почте, так как в то время Мазарини вел мирные переговоры с Мадридом на испанской границе. Однако сюринтендантом почты был ставленник Фуке, и записка была перлюстрирована. Фуке не был застигнут врасплох и отвел удар излюбленным доводом о том, что малейший признак падения его влияния подорвет кредит.

Кардинал поступил осторожно – ведь Фуке являлся генеральным прокурором, что обеспечивало его личную неприкосновенность. Джулио отказался от ранее планировавшегося намерения запретить сюринтенданту заключать какие-либо откупы без его предварительного разрешения. Мазарини заставил противников примириться.

Тем не менее политическая дуэль с Кольбером закончилась поражением Фуке. После смерти первого министра Жан-Батист представил королю информацию о состоянии финансов его страны в нужном для него свете. Николя из разных источников поступали сведения о том, что Людовик XIV намерен расправиться с ним. Но, авантюрист по природе и игрок во всем, он не обращал внимания на эти предостережения. И сам лишил себя правовой защиты.

Высокий пост генерального прокурора Парижского парламента делал сюринтенданта финансов «неприкасаемым». Людовик XIV, перенявший у своего учителя способность хитрить, которая впоследствии часто поглощалась открытой прямолинейностью, посоветовал Фуке посвятить себя полностью государственным делам. Король непомерно хвалил сюринтенданта, и лесть сделала свое черное дело. Ослепленный возможностью и дальше делать карьеру, Фуке продал должность генерального прокурора за один миллион четыреста тысяч ливров. Из щедрости он подарил королю миллион, что еще больше разозлило монарха. В последовавшей после этого беседе с Кольбером Людовик, успокоившись, бросил: «Все идет хорошо, согласно нашим намерениям. Он запутывает сам себя».

Неоднократно предупреждаемый о кознях Кольбера, Фуке все-таки угодил в ловушки, расставленные его противником. Сюринтенданта финансов угораздило устроить роскошный праздник в своем дворце Воле-Виконт, пригласить на него короля и принять его так, будто король – он, Фуке, а Людовик – бедный родственник. На празднике присутствовал весь двор и была представлена комедия Мольера «Докучные». Описать словами это пиршество и пышное великолепие невозможно – представить этот летний прием 1661 года хотя бы приблизительно можно только разве по историческим фильмам из эпохи Людовика XIV. Лишь затраты на гастрономические деликатесы обошлись в непостижимую сумму – сто двадцать тысяч ливров, а что уж говорить о фейерверках, убранстве и многом другом… Все вокруг пело, плясало и сверкало. Лишь сердце монарха Франции, замышлявшего недоброе, готово было выпрыгнуть из груди от зависти и злости.

Арест сюринтенданта финансов непосредственно свершился в Нанте, куда король выехал 27 августа 1661 года. За несколько дней до этого Фуке получил анонимное предупреждение. Многие придворные и прихлебатели не хотели исчезновения министра финансов – он щедро разбрасывал деньги, раздавал должности, устраивал праздники, на которых каждый мог вволю поесть и повеселиться, и чувствовал себя свободно. В отличие от более поздних и более пышных праздников самого Людовика XIV, на которых за любым придворным тщательно следили. Среди друзей Фуке был государственный секретарь по иностранным делам Ломени де Бриенн, не раз говоривший своему упрямому и самонадеянному другу: «Вас обманывают. Ваши друзья очень боятся за вас». Но сюринтендант почему-то считал, что должны арестовать не его, а Кольбера.

Вплоть до последнего момента Фуке мог бежать. Отель де Руж, в котором министр проживал в Нанте, подземным ходом сообщался с рекой Луарой. У берега стояло готовое к отплытию судно. Но финансист не желал унижаться.

Подобные случаи с похожими по характеру людьми происходили раньше. Ведь можно было опереться на исторический опыт, сопоставить события. В 1617 году английский король Яков I Стюарт подобным же образом арестовал знаменитого в те времена английского пирата, путешественника, философа, писателя, губернатора Ямайки и острова Джерси сэра Уолтера Рэли. Тот тоже знал об аресте – ему предлагалась иностранная помощь со стороны Франции. Свободолюбивый и гордый англичанин этого не сделал и жестоко поплатился. Истинные аристократы не могут поворачиваться спиной к врагу – таковы уж особенности их миропонимания.