Драбкин Артем - Я дрался с Панцерваффе.

Потом пошли дальше и пришли в готовые землянки – добротные, в 2 или 3 наката – саперы постарались. Вот там меня контузило, правда, в медсанбат я не обращался. Когда я очнулся, никого в землянке нет, а один угол обвалился. Батюшки мои! Я так и не понял, обстрел, что ли, был? Да вроде у них снарядов не было. Может, бомба упала?

Пошли дальше. Шли опять ночью. Луна светит. Немецкие разведчики летают, а мы идем. И вот, когда «рама» летит, команда: «Рота – стой!» Весь полк останавливается и стоит. Пролетел – марш вперед. Шли-шли мы с напарником… у меня уже другой напарник был, и вдруг – бултых – проваливаемся с ним в воронку. А вода в ней вровень с землей была и глубина – с головкой. И смех и грех! Еле выкарабкались и – в медсанбат. Напарника моего отправили назад в часть. Проверили – температуры нет, ничего нет, а меня на неделю задержали – контузия. У меня уши опухли, говорить стал плохо. Забрали меня в госпиталь, и там я лежал две недели. Потом ребята говорят: «Давай часть свою догонять. Что мы тут будем торчать? Там веселее!» Нас человек шесть набралось. Медсестру обманули, она дала наше обмундирование, а мы ей говорим:

– Маша, до свидания!

– Куда вы, ребята?

– Мы – на фронт. Часть догонять.

– Я напишу в вашу часть!

– Пиши-пиши.

Дело было на пасху. Шли мы, шли и попали в деревню. Хозяйка хаты, в которой мы остановились, по случаю праздника и картошки нажарила, и мамалыги наварила, и самогонку достала, свинину, сало, огурцов-помидоров. Батюшки! Мы такую прелесть не видели столько лет! Вот праздник был! И как горилочки их украинской хлебнули, так и проспали два дня.

Пришло время дальше идти. Четверо наших чего-то задумали, говорят: «Вы идите, а мы вас догоним. Сейчас догоним». Мы вышли вдвоем, а куда идти, не знаем. Ждали, ждали, а попутчиков наших нет. Тут идет один тип, с немецким автоматом, в немецких сапогах. Подходит:

– Ну, что, хлопцы? С какой вы дивизии?

– С 202-й.

– Уууууу – драп-дивизия! Пошли лучше к нам, в разведку, в 180-ю!

– Как же так? Мы – бронебойщики.

– Да ладно вам! Хватит хлопать по этим танкам! Пошли в разведку – там лучше!

Так вот я попал в 90-ю отдельную разведроту 180-й дивизии.

Я к командиру роты подошел, сказал, что из 202-й дивизии 645-го стрелкового полка, роты ПТР, тот обещал сообщить, что я у них. И все.

В районе Початьевцы – Шурженцы немцы прорывались и на обе наши 202-ю и 180-ю дивизии навалились. Но мы им там дали «прикурить»! Когда закончили Корсунь-Шевченковскую операцию, там трупов и лошадей, и людей было – это кошмар! Особенно в одной лощине. Ужас! «Катюши» туда как двинули, как дали два-три залпа! Вот так все перемешали!

Весной 44-го под Яссами наступление захлебнулось. Мы, разведка, уже на окраине Ясс были, но они нас оттуда выперли танками. И откуда только у них танки появились? Они же всю технику в Умани и за Уманью бросили! И ведь не застряли! Наши застряли, а их нет! Может, свежие силы? Вот танками они нас километров на 15-20 от Ясс и отогнали. До августа встали в оборону.

Ходили в разведку через день – день пешая, день конная. Всегда – и летом, и зимой – одевали ватники и ватные штаны, потому что ватник спасал от случайных осколков. Если осколок летит 100 метров, он только воткнется в вату и все, даже с 30 метров он может пробить вату и только коснется тела, но уж когда рядом рванет – пиши пропало! Всего изрешетит, хоть и в ватнике будешь. Были и кирасы у нас. Кираса была не тяжелая, толщиной миллиметра полтора, но у меня она была только в роте ПТР. Ну, это скорее моральная защита. Маскхалатов у нас никаких не было, а была обычная полевая форма. У немцев были плащпалатки, плащнакидки, все камуфлированные, а у нас ничего подобного я не видел. Поэтому мы их камуфляжи носили. Иногда возвращаемся обратно – крик:

– Немцы!

– Да вы что, дураки! Свои! Недавно проходили!

А то и свои обстреляют. Только туда надо возвращаться, откуда выходили, а то свои же и убьют. Немцы тоже не дураки и у нас еще как языков таскали! Ловкие они ребята! Мы, разведчики, у них многому научились: хитрости, маскировке, умению воевать. Аккуратный народ – лишний патрон не выстрелит. Только наверняка! Правда, когда по нейтралке лупят – ни патронов, ни гранат не жалеют. Как начнут – так надо расползаться, иначе убьют.

Один раз на секрет немецкий напоролись. У нас один разведчик впереди полз, а двое сбоку, и передний напоролся на секрет. Его убили. Ну, уж тут и мы не растерялись – секрет этот сняли к черту. Так вот, они как начали по нам лупить из гранатометов! О, черт возьми! Как начнут со всех сторон в одно место стрелять – ужас! Там спасения нет! Ямку любую ищешь, чтобы голову спрятать. Но выбрались. Правда, двоих ранило, но мы их вытащили – раненых и убитых никогда не оставляли.

А ребята ой-ей какие были у нас подобраны! Я-то маленький, всегда в группе прикрытия был – куда мне с немцем справиться! А там такие лбы были! Особенно выделялись Фомичев и Александров из полковой разведки. Ох, ловкачи были – вдвоем языка приводили! Вот такой был эпизод. Мы подобрались бесшумно и видим: в окопе ходят двое часовых. Выглянут, посмотрят, опять ходят. Друг к другу подойдут – опять расходятся. Пулемет у них. Блиндаж. И вот эти Фомичев с Александровым, которые всегда с нами ходили на особо ответственные задания, говорят: «Одного мы берем, без шуму. Кто другого берет?» Ну, у нас тоже такие ребята были. Только эти часовые разошлись… Как синхронно они сработали! Хе-хе!

– Вы тренировались в свободное время?

– Когда стояли в обороне, инструктор-лейтенант молодой – лет двадцати пяти, физически крепкий, показывал нам приемы джиу-джитсу: захваты, подсечки, как повалить человека, как ножом пырнуть или у него нож выхватить. Там же меня обучили езде на лошади: как на нее садиться, как лозу рубить. Командовал нашим взводом старший сержант, которого за глаза мы прозвали Кочубей, за его пшеничные усы и чуб. Ходил он всегда в казацком чекмене и кубанке с красным верхом. Ему командир дивизии говорит: «Ты одень обыкновенную, армейскую форму. Что ты как петух ходишь? У нас тут казаков нет!» А он не слушал. Потом он куда-то пропал, и к нам прислали командиром лейтенанта Петю Доможира, 1925 года рождения, мне ровесник, из Нижнего Тагила. Он всю войну прошел в разведке. У него было 3 боевых ордена Красного Знамени и орден Ленина. Ранило его в одном из поисков, и после госпиталя он не вернулся, а нам сказали, что ему присвоили звание Героя и отправили учиться в Москву.

– На какую глубину за линию фронта вы уходили?

– Недалеко. Мы вдоль фронта ходили и вглубь, километров на 8, не больше. С собой брали автомат и гранаты-лимонки. Лимонок много брали – на поясе штуки 3 и в вещмешке десяток и патронов, сколько влезет. Боезапас брали очень большой. Ну и ножи обязательно! Сначала у меня был обыкновенный ножик, грубовато сделаный, но острый. А потом пошли в наступление. Смотрю, лежит немец, такой длинный, здоровый, огромный рыжий дядя. Ну, пуля-то всех берет – и больших, и маленьких. Вот я и смотрю, а у него нож хороший, и я его прямо с ножнами срезал с ремня. Вот это нож! Его как ни брось, – а он все лезвием вперед летит. Хороший нож и очень острый, можно было даже бриться!