Николай Степанов - Гоголь: Творческий путь

Следует отметить, что в тексте «Миргорода» описание чудовищ дано гораздо более подробно, чем в окончательной редакции 1842 года, в которой это описание сильно сокращено. В окончательном тексте сказано лишь: «Двери сорвались с петлей, и несметная сила чудовищ влетела в божью церковь», тогда как в тексте «Миргорода» (и в рукописи) дано подробное описание ужасов, подобных фантазиям Босха: «Почти насупротив его стояло высокое, которого черный скелет выдвинулся на поверхность, и сквозь темные ребра его мелькало желтое тело. В стороне стояло тонкое и длинное, как палка, состоявшее из одних только глаз с ресницами. Далее занимало почти всю стену огромное чудовище и стояло в перепутанных волосах, как будто в лесу. Сквозь сеть волос этих глядели два ужасные глаза» и т. д. Белинский именно и осудил в своей статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» эти фантастические описания, отметив, что «фантастическое в ней (то есть в повести «Вий». — Н. С. ) слабо только в описании привидений». [135] В. Г. Белинский , Полн. собр. соч., т. I, стр. 304. Видимо, это мнение Белинского повлияло на Гоголя, и при подготовке издания сочинений 1842 года он эти фантастические описания снял.

Для Жуковского фантастическое являлось высшей реальностью, выражая вторжение в жизнь человека мистического, «потустороннего» начала. Для Гоголя фантастика становится средством раскрытия тех социальных противоречий, которые представляются ему в аспекте народного сознания. Этот реальный, подлинный смысл повести, жизненная, а не фантастическая основа ее подчеркнуты заключительной сценой. Гоголь не захотел кончить свою повесть страшной картиной гибели Хомы Брута. Он завершает ее полной жизненных красок и юмора сценкой своеобразных поминок «философа» его друзьями по бурсе. Богослов Халява, получивший к тому времени, когда слухи о гибели Хомы дошли до Киева, должность звонаря на колокольне, и Тиберий Горобець, ставший уже в свою очередь «философом», поминают своего друга в шинке. «Славный был человек Хома! — сказал звонарь, когда хромой шинкарь поставил перед ним третью кружку. — Знатный был человек! А пропал ни за что». Молодой «философ» Тиберий Горобець, который «с жаром энтузиаста начал пользоваться своими правами так, что на нем и шаровары, и сюртук, и даже шапка отзывались спиртом и табачными корешками», считает своим долгом возразить: «А я знаю, почему пропал он: оттого, что побоялся». Этой репликой «молодого философа», в сущности, и заканчивается повесть, утверждая смелость, бесстрашие как главное и лучшее качество человека, с особенной полнотой раскрытое Гоголем в повести «Тарас Бульба».

Центральное место среди повестей «Миргорода» занимает историческая эпопея — «Тарас Бульба». Обращение к истории, героическая романтика запорожского казачества не являлись для Гоголя уходом в прошлое, а были тесно связаны со всей идейной позицией писателя, выражали его отношение к современности, отрицание им антинародных тенденций в действительности. «Бей в прошедшем настоящее, — писал впоследствии Гоголь Н. Языкову, — и тройною силою облечется твое слово». «Раздробленности», духовной опустошенности представителей господствующих классов Гоголь противопоставляет внутреннюю цельность, жизнеутверждающую силу народа, одушевленного великим патриотическим чувством.

Для Гоголя прошлое Украины, ее вольнолюбивые и героические люди, с их цельностью и могучим патриотическим чувством, противостояли настоящему — «меркантильным душам» дворянско-буржуазного общества XIX века. Героический пафос, «порывы, воздвигающие дух», цельность характеров Гоголь видел в народе, в его историческом прошлом, в Драматических событиях его борьбы за свою национальную независимость.

Прошлое украинского народа привлекало внимание Пушкина и декабристов, неоднократно обращавшихся к темам и образам из истории Украины. Так, на заре декабристского движения Ф. Глинка пишет роман «Зиновий Богдан Хмельницкий», вышедший отдельным изданием в 1819 году. В центре романа — образ борца за освобождение Украины, Хмельницкого. Правда, Хмельницкий показан здесь не столько как борец за народные права, сколько как вольнолюбивый герой, приключения которого, вдобавок вымышленные во вкусе таинственно-романтических похождений, занимают основное место. Глубже и значительнее прошлое Украины отражено в поэзии К. Рылеева. «Войнаровский», «Наливайко», «Богдан Хмельницкий» — значительнейшие произведения Рылеева — посвящены прошлому Украины. Но и в них на первом месте героическая личность, а народное движение является примущественно историческим фоном.

Поражение декабристов на Сенатской площади 14 декабря 1825 года показало, что героические одиночки бессильны изменить судьбу страны без поддержки народных масс. Понимание этого постепенно становилось достоянием лучших людей той эпохи, продолжавших дело декабристов, дело борьбы с самодержавием и крепостничеством. Именно потому все большее внимание привлекает народ, его исторические судьбы, его роль в историческом развитии страны. Эту определяющую исторические события, ведущую роль народа прозорливо показал в «Борисе Годунове» Пушкин. В 1829 году вышла поэма Пушкина «Полтава», посвященная событиям прошлого Украины. Героическое начало этой поэмы, ее патриотический пафос, развенчание в ней изменника родине, отщепенца Мазепы — все это оказалось особенно близким Гоголю в его работе над созданием исторической эпопеи. [136] Следует отметить, что в самом начале 30-х годов историей Украины был глубоко заинтересован и Пушкин. В его бумагах сохранились заметки по истории Украины, в которых он намечал программу исторического исследования. В своих заметках Пушкин использовал не только печатные источники (Карамзина, Бантыш-Каменского), но и рукопись «Истории Русов», приписывавшуюся Г. Конискому. См. Ю. Г. Оксман , Неосуществленный замысел истории Украины. Из разысканий о Пушкине, «Литературное наследство»», М. 1952, т. 58.

Выход в 1829 году исторического романа М. Загоскина «Юрий Милославский» знаменовал появление широкого интереса к этому жанру в русской литературе. В начале 30-х годов появляются романы М. Загоскина («Рославлев», 1832), И. Лажечникова («Последний Новик», 1833), Н. Полевого («Клятва при гробе господнем», 1832) и ряд других. Однако для реакционных писателей, таких, как Загоскин, Булгарин, Кукольник, история являлась лишь средством грубой фальсификации прошлого России, для того чтобы продемонстрировать преданность монархическим устоям, якобы отличавшую русский народ. Поэтому бесцеремонное извращение исторических фактов сочеталось в их романах с искусственно-мелодраматической, сентиментальной интригой.