Николай Степанов - Гоголь: Творческий путь

В «Носе» Гоголь во многом развивает те принципы сатирического гротеска, которые были осуществлены Пушкиным в «Гробовщике». Фантастика сюжета в обоих случаях способствует заострению сатирического изображения реальной действительности. Ирония автора, его насмешка над кичливостью и тщеславием «хозяев жизни» становится особенно выпуклой, переходит в острую сатиру, когда «герои» его предстают не в своем обыденном состоянии, не в бытовой повседневной привычности и внешней «порядочности» их поведения и поступков, а в гротескно-сатирическом превращении. Похождения майора Ковалева, столь неожиданно лишившегося носа, не просто цепь комических эпизодов и приключений, они дают возможность показать острые сатирические зарисовки столичного общества. Казанский собор, квартира частного пристава, газетная контора — все это весьма реальные картины того общества, которое в таком гротескно-сатирическом аспекте показано Гоголем. Острота гоголевской сатиры привела в негодование царскую цензуру, запретившую наиболее резкие обличительные места и вынудившую Гоголя перенести в печатном тексте место встречи Ковалева с его носом из Казанского собора в гостиный двор. К числу таких запрещенных мест принадлежит и саркастически-ядовитое изображение взяточничества полицейских «чинов». Здесь, как и всюду, Гоголь, казалось бы, в отдельном, бытовом случае обнажает социальную типичность явления — в самой обыденности, повседневности изображаемого им раскрывается гнилость и мерзость всего строя с его взяточниками-полицейскими и подлецами из числа «значительных особ». Перед нами проходит галерея царских чиновников, полицейских и прочих представителей николаевской монархии, втянутых в историю с носом майора Ковалева. Великолепна сцена посещения майором Ковалевым частного пристава, «чрезвычайного охотника до сахару», вся передняя которого «была установлена сахарными головами, которые нанесли ему из дружбы купцы»: «Частный был большой поощритель всех искусств и мануфактурностей; но государственную ассигнацию предпочитал всему. «Это вещь, — обыкновенно говорил он, — уж нет ничего лучше этой вещи: есть не просит, места займет не много, в кармане всегда поместится, уронишь — не расшибется».

Типичность социально значимой детали, остро и ярко передающей существенные стороны действительности, сказалась и в сцене в газетной экспедиции, где в самом перечне даваемых объявлений сквозит сатирическая тенденция, негодующее обличение дворянского крепостнического общества. В принесенных в экспедицию объявлениях в ряду других значится и продажа «малоподержанной коляски», и объявление о том, что отпускалась в услужение «дворовая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачешном деле, годная и для других работ». В первоначальной редакции обличительный смысл этого объявления подчеркнут еще резче: «Там отдавалась здоровая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачешном деле, годная и для других работ в доме, у которой уже несколько зубов недоставало во рту». Недостача зубов, несомненно, объяснялась соответствующим обращением владельцев этой «здоровой девки», продаваемой точно так же, как и «молодая горячая лошадь в серых яблоках, семнадцати лет от роду».

Благополучное завершение истории с носом Ковалева, принесенным в тряпочке квартальным и в конце концов водворившимся на прежнее место, лишь усиливает сатирический эффект повести. Неизменный «порядок» вещей восстанавливается — торжествует благонамеренная пошлость и показное «благолепие». Такова «мораль» повести. Майор Ковалев, заполучив обратно свой нос и обретя свою прежнюю самоуверенность, несомненно, добьется и выгодного места и женитьбы на кругленьком капитальце, заведет новые интрижки и пойдет в гору, как и положено таким самодовольным, «преданным» престолу чиновникам.

В «Записках сумасшедшего» представлена трагическая судьба «маленького человека», духовно искалеченного несправедливостью общественных отношений. Герой повести, малозначительный чиновник Поприщин, отнюдь не преуспевающий карьерист вроде поручика Пирогова или майора Ковалева. Однако он и не романтический мечтатель, как художник Пискарев. Поприщин и продукт и жертва канцелярий, бюрократического аппарата, перемалывающего и духовно уродующего людей. Гоголь по-своему раскрывает здесь тему «маленького человека», тему социальной несправедливости, поставленную впервые Пушкиным в «Станционном смотрителе» и продолженную впоследствии самим Гоголем в его «Шинели».

Беспрерывная цепь унижений, бедность, сознание своего ничтожества и бессилия изменить свое положение сламывают Поприщина, доводят его до сумасшествия. Однако Гоголя интересует здесь не история болезни, — хотя она и описана им с исключительной точностью. Для него важен социальный смысл образа Поприщина — бедняка неудачника, жертвы несправедливого общественного строя. Поприщин стоит на самой низшей ступени бюрократической лестницы — он «титулярный советник», фактически жалкий писец, которого держат в департаменте для очинки перьев и прочих незначительных услуг. Начальство презрительно понукает и пренебрегает им. «Ну, посмотри на себя, подумай только, что ты? — говорит ему начальник отделения. — Ведь ты нуль, более ничего. Ведь у тебя нет ни гроша за душой. Взгляни хоть в зеркало на свое лицо, куды тебе думать о том!» Для директорской дочери Поприщин смешной урод, которого «папа всегда посылает вместо слуги». Но у Поприщина в глубине души живет сознание своего человеческого достоинства, зреет протест, хотя уродливый и беспомощный, против своего положения. Поприщин не лишен известного честолюбия. Он гордится своим дворянством, хотя и захудалым, давно уже всеми забытым в его жалком положении мелкого чиновника. Но именно мысль об этом дворянстве и мешает ему понять весь ужас своего положения. Если бы служебная карьера Поприщина сложилась более удачно, а сам он был бы более самоуверен и развязен, то из него мог бы выйти самовлюбленный пошляк наподобие поручика Пирогова. Поприщин в своем обычном состоянии, так же, как и Пирогов, читает «Северную пчелу», посещает театр, даже переписывает «хорошие стишки» чувствительного характера — «должно быть, Пушкина сочинения». Более того, в душе Поприщина рождается дерзкая мечта о любви к директорской дочери. Хотя его мечты смешны и убоги, но они заставляют Поприщина иначе, чем прежде, взглянуть на окружающее, пробуждают в нем смутное чувство протеста. Он не может примириться с тем, что им помыкает начальник отделения: «Что же ты себе забрал в голову, что, кроме тебя, уже нет вовсе порядочного человека? Дай-ко мне ручевский фрак, сшитый по моде, да повяжи я себе такой же, как ты, галстух — тебе тогда не стать мне и в подметки. Достатков нет — вот беда».